Застав хозяйку в кухне, я спросил, допускает ли она вольную форму одежды или предпочтет, чтобы я переоделся в костюм с галстуком? Она посмотрела на меня с недоумением.
— Нет, что вы, так очень хорошо. Олаф не сказал вам, когда вернется?
Я ответил отрицательно, что ее, похоже, не удивило.
— Я положила шампанское на лед. Хотите?
Я округлил глаза:
— В честь чего?
— Просто хочется. Вы любите?
— Да.
Она откупорила «Вдову Клико». Меня слегка резанула мысль о ее, хоть она о том и не знала, общем статусе с этой дамой.
— Я ужасно люблю шампанское и терпеть не могу пить одна. Вы окажете мне услугу.
— Я ваш покорный слуга.
Шампанское было до того ледяное, что вышибало слезу. Именно такое я всегда любил.
— Как вас зовут?
— Олаф, — ответил я без колебаний, слегка осмелев от ударивших в голову пузырьков.
— Как моего мужа, — заметила она.
Стало быть, они действительно были женаты. И она, стало быть, действительно вдова. Если только не примет в мужья меня. Как же ей это объяснить?
Она наполнила мой фужер. Я понял, что упустил момент: надо было спросить, как ее зовут, когда она спросила об этом меня. Теперь это прозвучит уже неуместно.
— Шампанское лучше любой еды, — проронила она.
— Вы хотите сказать, что это лучший напиток к любой еде? — уточнил я на правах француза, посвящающего в тонкости языка.
— Нет. Видите ли, я не ужинаю. Шампанское — это и питье, и еда.
— Смотрите, так можно и опьянеть.
— Я этого хочу. Опьянение от шампанского — это просто клад.
Она говорила без малейшего акцента. Я был поражен. Парадоксальным образом это выдавало ее иностранное происхождение. Такого идеального выговора не могло быть у француженки.
— Простите, что не говорю с вами по-шведски… — начала она.
— И правильно делаете, — перебил я ее. — Никогда не упускайте случая попрактиковаться в языке страны, в которой живете.
Для меня это был какой-никакой выход из положения. Я привел свой довод в приказном порядке и отнюдь не гордился этим, но важен был результат. Она удивилась и не стала возражать, из чего я заключил, что допустил промах.
— Я вас оставлю, вы, наверно, устали.
— Нет-нет. Допейте эту бутылку со мной. Вы же не хотите, чтобы я прикончила ее в одиночку. Расскажите мне о себе, Олаф.
Впервые меня назвали — она назвала! — этим именем. Холодок волнения, зародившись где-то в коленных чашечках, поднялся к корням волос и еще несколько раз проделал путь туда и обратно. Только в чужих устах иные слова наполняются смыслом. Особенно имена. От восторга и смущения я не нашелся, что сказать.
