— Могу я пожать вашу руку, Джек?
Меньше всего мне хотелось прикасаться к этому парню. Я ответил:
— Ты мне лучше помоги.
На лице его появилось выражение подозрительности и злорадства. Он сказал:
— Я слушаю, начальник.
Я рассказал ему о двух мертвых студентках, смерть которых я якобы расследую для страховой компании. Не мог бы он поспрашивать, ведь он бывает в студенческом городке, узнать, были ли у девушек друзья, добыть нужную информацию. Он полез в карман, достал блокнот и ручку и записал имена и подробности. Я сказал, что заплачу за потраченное время. Парень небрежно отмахнулся. Деньги не были проблемой. Я попросил его дать мне номер его телефона, и он протянул мне визитку. Заметив мое удивление, блондин ухмыльнулся:
— Я весьма организованный человек. Вы дадите мне свою?
— Свою?
— Ну да, визитку. Наверное, на ней написано: Частный детектив. Конфиденциальность гарантируется?
Теперь он издевался надо мной. Я сказал, что визитки у меня нет, и он кивнул, как будто в этом и не сомневался. Я заметил:
— Ты за мной следишь, так что наверняка знаешь, где я живу.
Я встал, ухватился за трость и перехватил его удивленный взгляд. На мгновение я представил себе, что он видит перед собой. Но парень быстро справился с кратковременной потерей контроля и спросил:
— Что случилось?
— Несчастный случай на хоккее.
Я пошел прочь, и он крикнул:
— Знаете, а мы похожи.
Я сказал, не оглядываясь:
— Я так не думаю.
Но последнее слово все же осталось за ним.
— Мы оба пострадали, но продолжаем двигаться вперед — вперед и вперед.
Только музыки не хватает, и вот вам готовый гимн.
Есть такие стороны всей западной
жизни — поддавший-патриот-
ресторатор-продавец, который
женат на сводной сестре священника
и приходится троюродным братом
бесплатному врачу, — которые
ужасны и невероятны. Этот тип
сейчас стоит во главе кампании
за сохранение пастбищ,
организованной Объединенной
ирландской лигой, в то время как они
сами путем махинаций манипулируют
людьми, выкупают их владения
и отправляют целые семьи в Америку.
Дж. М. Синг.
Из письма Стивену Маккенна
В течение следующих нескольких недель я собирал информацию о погибших студентках. Разговаривал с их друзьями, сокурсниками — и не узнал абсолютно ничего. Упоминал при них Синга и видел пустые лица. Ронан Уолл, лебединый парень, часто звонил мне, но не мог дать ничего, что позволило бы мне догадаться, в какую сторону двигаться. Если он и был Драматургом, я не имел возможности это доказать. В его тоне смешивались ехидство, лесть и надменность. Он даже сказал:
