Г. М. Осоргин был среднего роста, блондин с бородой, ходил быстро, в походке чувствовалась военная выправка. Носил полупальто, долго ходил без шапки, но в холодную погоду носил круглую шапку набекрень. Часто шутил, например: "А лагерь - ком а лагерь". Был в том особом списке, из которого разрешалось ходить в церковь. В то время действовала Онуфриевская церковь, при ней еще оставалось семеро монахов. Эти монахи ловили особенную соловецкую сельдь, небольшого размера и удивительной нежности. Улов доставлялся в Москву, в Кремль. В середине 1929 года церковь закрыли, монахов разогнали, больше никто ту сельдь не ловил - надо было знать систему течений, места, где ловить, чего, кроме монахов, никто не знал.
В конце сентября начальство лагеря получило распоряжение из центра на расстрел четырехсот человек, чтобы удалить потенциально опасных (бывших военных, лиц, имевших авторитет у заключенных, и т. п.) и для укрепления общей дисциплины в лагере. В начале октября пошли аресты. Арестованными заключенными набивали карцер на Секирной горе. Взяты были Георгий Михайлович, его друг Сиверс, барон Фитцтаун - заключенный по лицейскому делу, Лозина-Лозинский - настоятель Университетской церкви в Ленинграде, Покровский - одноногий преподаватель баллистики в Артиллерийской академии, который всегда представлялся: "белобандит Покровский" - так было сказано в его деле, Гатцук, бывший офицер из Киева, который в лагере был начальником спортстанции, находившейся на берегу Святого озера. У Гатцука была немецкая овчарка Блэк, очень ему преданная. Заключенных собирали в карцере примерно месяц.
Однако общие обычаи в лагере были еще вполне либеральные. Например, разрешались визиты родственников (правда, для этого нужны были очень большие хлопоты). В начале октября к Д. С. приехали родители. К Г. М. Осоргину приехала жена, тетя Лина, Г. М. уже сидел в карцере, но его оттуда отпустили под честное слово, что он жене ничего не скажет. Слово свое он сдержал**.
______________ ** Почти 60 лет спустя, в августе 1988 года, тетя Лина просила меня узнать о причинах расстрела ее первого мужа - она боялась, не послужил ли ее приезд к нему причиной его гибели.
Д. С. видел Г. М. с женой на прогулке у северной стены кремля со рвом. Они шли рядом, и Д. С. обратил внимание, что жена была выше его. "Такие подробности я говорю Вам,- сказал мне Д. С.,- чтобы Ваша тетя уверилась, что я вспоминаю именно Георгия Михайловича Осоргина".
