Девону не пришлось повторять дважды. Адам все понял и быстро побежал к двери.
— Будь осторожен! — вдогонку ему крикнул Девон. — У коня нет одной подковы. Не гони сильно.
Адам кивнул в ответ. Однако, добежав до двери, он остановился.
— Я люблю ее, — сказал он. Парень некоторое время неподвижно стоял на месте, видимо ожидая, что Девон набросится на него с кулаками.
Не услышав ответа, парень выскочил из дома.
Девон был уверен в том, что Ли не слышала признания Адама. Она лежала с закрытыми глазами, сосредоточившись на том, что происходило у нее в животе. Сев на угол кровати, Девон взял ее руку и погладил большим пальцем нежную кожу ее запястья.
Она открыла глаза.
— Девон, мне страшно. Я не хочу потерять своего ребенка.
— Все будет хорошо, Ли. Я позабочусь об этом. Кажется, ему удалось успокоить ее. Облегченно вздохнув, она уставилась в какую-то точку на потолке, ожидая следующего приступа боли.
Глядя на нее, он понял, что даже сейчас, когда она корчится в предродовых муках, и после всего того, что с ней случилось, она все еще очень нравится ему.
Девон совершенно не удивился, узнав, что Адам поддался ее чарам. Он и сам когда-то был таким же глупым, как этот парень. Однако все это уже в прошлом.
Теперь он стал умнее.
Старуха Эдит, повивальная бабка, была шотландкой. Такой безобразной женщины ему еще никогда не доводилось видеть. Ее лицо казалось как бы вдавленным внутрь, словно кто-то ударил по нему кулаком и там осталась большая вмятина. Над ее верхней губой росло больше волос, чем на ее голове. Несмотря на это, Девон готов был расцеловать ее, когда она вошла в спальню, бросила на пол сумку со своими принадлежностями и властным голосом потребовала, чтобы он ушел.
Девон слегка сжал руку Ли, чтобы ободрить ее, и вышел из спальни в другую комнату, где его ждал смертельно бледный Адам.
Мужчины сели в противоположных углах комнаты. В спальне не было двери. От той комнаты, в которой они сидели, ее отделяла только выцветшая белая занавеска из грубого домотканого полотна, и они слышали, как кричала Ли, когда ее осматривала повитуха.
Пока Девой сидел возле Ли, ему удалось ее успокоить. Он понял: для того чтобы боль утихла, ей нужно расслабиться и немного отдохнуть. Но сейчас она стонала так громко, как будто ее снова захлестнула волна боли и страха.
— Этот ребенок и в самом деле ваш?
Девон был так погружен в свои мысли, что, услышав голос юного Адама, не сразу понял, что этот вопрос адресован именно ему.
