Воевали не за Родину и не за Сталина, просто выхода не было... | страница 13
И я тоже, старая дура: приходит Путин в премьеры — это было два года назад, — ну, я сижу перед своим телевизором, и Путин говорит, я слышу своими ушами, что мы должны в этом году всех инвалидов войны обеспечить автомашинами, а кто не хочет брать машину, мы даем сто тысяч. И я думаю: мне машина не нужна, а сто тысяч нужны.
И где эти сто тысяч, вы не интересовались?
А как я буду интересоваться? Я, конечно, могу написать: «Дорогой товарищ Путин, где мои сто тысяч? (Смеется.) В чей карман ты их положил?» Бумагу жалко.
Но все же 9 Мая что-то по-прежнему значит для вас?
Раньше, пока многие не ушли из жизни — радость редкой встречи с теми, кто был тогда рядом. Сейчас без радости. Вот достаю фотографии: седьмой класс, московская школа № 36, и другая — десятый класс ленинградской школы № 11. И иду не на сайт «Одноклассники. ру», а на сайт obd-memorial.ru — «Мемориал Министерства обороны». И ищу, где и когда окончили жизнь мои одноклассники.
Большинство моих «девчонок» были старше меня. И жизнь кончается. У меня остались только две девчонки: Валя Болотова и Фиса (Анфиса) Москвина. Фиса живет в ужасных условиях в Пермской области. Но уже два года от нее нет писем — наверное, умерла. Периодически ей по моей просьбе посылали какие-то деньги девочки из московского архива — у них доверенность на мою пенсию, и они покупают мне лекарства, книги и кое-кому деньги переводят. Много же я не могу.
Так почему же оставшиеся в живых ветераны не опровергают мифы о войне, которых с каждым годом становится все больше?
А почему мы, вернувшись с войны, думали: мы такие, мы сякие, мы все можем — и большинство заткнулось?
май 2010 г.