Хоффман замолчал. Он сказал все, что должен был сказать. Прескотт продолжал смотреть на него, словно ожидая хороших новостей. В наступившей тишине тиканье старинных часов напоминало стук осыпавшихся с обрыва камешков.
Терпения Прескотта хватило на шесть долгих секунд.
— Ну, так что, она сработала? Бомба сработала?
Хоффман в эти дни предпочитал не доверять надеждам. Они имели обыкновение тотчас рассеиваться. Он старательно пытался удержаться в рамках определенности и точных подсчетов.
— Бомба разрушила цитадель Саранчи, — осторожно произнес он. На самом деле у него сложилось несколько другое впечатление, когда светомассовая бомба громила туннели врагов, но он не видел смысла докладывать об этом Прескотту. — На поверхности наблюдается гораздо меньше Саранчи, и бомба избавила нас от большей части криллов. Но ввиду невозможности обследования туннелей и точных подсчетов я не в состоянии оценить полный эффект этого оружия. Время покажет.
— Людям нужны хорошие вести, чтобы продолжать жить, Виктор.
— Сэр, как только они появятся, вы узнаете о них первым…
— Моральное состояние много значит.
— И для армии тоже. Проблемы с экипировкой давно уже достигли критической точки. — Этот разговор почти в точности повторялся между ними каждый месяц. — Мы вынуждены подумать о привлечении большего количества гражданских ресурсов для обслуживания нужд армии.
— И как я смогу это объяснить, если набеги Саранчи стали реже?
"Черт, я в любом случае ничего не сумею добиться. Или нет?"
— Не сочтите за дерзость, но перед кем вы должны оправдываться?
— Перед населением. Люди голодают уже долгое время.
— Но без эффективной армии они просто погибнут.
— Я больше не хочу подавлять восстания из-за скудных пайков и отключений энергии.
— Послушайте, Председатель, в настоящее время мои бойцы заняты меньше, чем обычно. Сейчас самое время перераспределить некоторые ресурсы и по возможности восстановить оборудование. Даже если Саранча уже побеждена, для реконструкции потребуется сильная армия. Пусть кое-кто думает, что напряжение спадает, у вас все равно остается целый ворох проблем.
Окажите нам поддержку сейчас, когда появилась возможность перевести дух.
Все это было верно, все согласно теории, но Хоффман понимал, как надо подталкивать политиков. Они предпочитали короткие дистанции, но стоило указать им новую угрозу — и они устремляли взгляды к новым горизонтам. У Хоффмана не было возможности заниматься иными вопросами, кроме тех, что тревожили его сейчас: как обеспечить своим солдатам продовольствие и боеприпасы еще на день, неделю или месяц. А если Прескотт отстанет от него и займется волнениями гражданских жителей и трудностями восстановления, у Хоффмана будет одной заботой меньше.
