Затем все голоса смолкли, и он понял, что, словно по заказу, в зал вошел Николаи Джорджо де Аччайоли. Он был одет точно так же, как накануне, на пристани Дамме — в расшитое шелковое одеяние флорентийского покроя, с высокой шляпой на голове. Черная борода расчесана и подстрижена также на итальянский манер, однако смуглая кожа и близко посаженные темные глаза выдавали левантийское происхождение. Грек родом из Флоренции: тот самый гость с шотландского судна, которого накануне сшиб подмастерье Клаас. Тот самый, кому он сломал ногу.
Адорне заметил, как застыл на месте стряпчий. Феликс раскрыл рот и побледнел, а на другом конце зала Клаас поднялся с болезненной медлительностью. Затем он улыбнулся:
— А я все гадал, монсиньор, почему ничего не слыхать о ваших увечьях. Приношу свои извинения. Я не хотел повредить вам.
Он говорил по-итальянски с женевским акцентом, а ответ получил на флорентийском диалекте.
— Синяк на локте, — сухо отозвался бородатый мужчина.
— Ты был слишком занят другими делами. Надеюсь, оно того стоило.
Мальчишка на мгновение покраснел, но тут же на его щеках появились ямочки.
— Если только монсиньор согласится простить меня.
— О, да, я тебя прощаю, — отозвался Николаи Джорджо де Аччайоли. — Только не повторяй этого больше. У меня была всего одна замена. Все прочие остались в Будонице. Твои друзья, похоже, удивлены. Полагаю, тебе следует им объяснить.
Но стряпчий уже догадался. Он также владеет итальянским, вспомнил Адорне. А, возможно, и греческим: ведь он учился в Болонье.
— Так у вас… она деревянная, монсиньор? — Облегчение на лице стряпчего смешалось со смущением.
— У меня деревянная нога, — признал тот. — Поэтому без нее подняться с земли довольно сложно. Вообще, сидеть мне куда приятнее, чем стоять. Вы позволите? Я займу место рядом с леди Кателиной, чье общество скрасило наше последнее путешествие. — Он тотчас уселся. — А теперь познакомьте меня с этими юношами.
Ансельм Адорне представил всех троих. Затем, с той же торжественностью, по-фламандски назвал имя одноногого гостя.
Он сомневался, чтобы они знали афинских князей, и потому представил их потомка просто как Николаи де Аччайоли, который объезжает сейчас христианский мир, чтобы собрать золото для выкупа своего брата, оказавшегося в плену, когда Константинополь пал под натиском турков. Он не стал усложнять историю, давая дополнительные пояснения.
Монсиньор преуспел в Шотландии. Король был тронут его рассказом, и епископ собрал немалую сумму для брата монсиньора.
