Пуликен был доволен летчиками, которых зачислял в группу. А вот по поводу того, найдется ли необходимый контингент надежных авиаспециалистов, — волновался. Авиамеханики и техники почти никогда не сталкиваются с врагом лицом к лицу. Следовательно, у них мало шансов, чтобы удовлетворить душевные порывы и жажду мести оккупантам за поруганную честь родины, Поэтому далеко не каждый патриот согласится на сверхдальнее путешествие только во имя того, чтобы в условиях сурового русского климата обслуживать и без того надоевшие самолеты.
Так думал Жозеф Пуликен. И глубоко ошибался.
Утром следующего дня Марсель Альбер представил ему список шестидесяти авиамехаников и техников, изъявивших готовность следовать хоть на Северный полюс, лишь бы внести свой вклад в борьбу французского движения Сопротивления.
— Откуда их столько здесь? — растерянно спросил командир.
— Как и мы, добирались всеми возможными путями.
— Хорошо, прикажите построить, хочу лично познакомиться с ними.
Строй был не ахти какой. Разноцветные шорты; обуты — кто во что горазд, вместо головных уборов — носовые платки… На команду «смирно» почти не реагируют: стоят кто как, переговариваются. Отвыкли от армейских порядков, воинской дисциплины или просто не знакомы с ними?
Пуликен пошел вдоль шеренг. Взгляд его задержался на невысоком, сутуловатом брюнете.
— Кто вы?
— Сержант Робер Карм. Механик по приборам.
— Как попали в Раяк?
— Служил матросом на торговом судне. В Бейруте сбежал, чтобы стать под знамя «Сражающейся Франции».
— Ясно.
Майор пошел дальше. Остановился напротив круглолицего паренька, обливающегося потом.
— Вы кто?
— Капрал Раймон Троллье. Механик по вооружению… Бежал из вишистской тюрьмы…
Обход открыл Пуликену глаза на этих, таких разных внешне, но объединенных единым стремлением людей.
Жан Дарнело, например, служил у вишистов, пока не убедился в продажности их политики.
Роже Туртелье организовал побег на самолете с авиабазы Пальмира в Сирии.
Анри Альберу чудом удалось спастись от расстрела.
Что ни человек — своя судьба, неповторимый жизненный путь.
1 сентября 1942 года эскадрилья, предназначенная для отправки в СССР, была сформирована. Жозефу Пуликену очень хотелось, чтобы она носила имя родного ему края — «Бретань», но так уже называлась одна из оперативных групп авиации. Решение нашли сообща. Марсель Лефевр предложил дать подразделению имя его родины — провинции Нормандия, наиболее пострадавшей от фашистской оккупации. Жан Тюлян и остальные летчики поддержали его. Пуликен тут же радировал об этом Валену. Тот был удовлетворен выбором названия и дал «добро». Оставалось позаботиться о вещевом и продовольственном снабжении личного состава да поработать над укреплением дисциплины, которая должна была сцементировать эскадрилью.
