— Вроде купания голышом в проруби?
— Вроде того… Кстати, это тоже напиши: что король Георг Тридесятый, мол, имел обыкновение купаться в проруби зимой. Знай наших! А, вот, придумал. Когда казне понадобились деньги, я ввел налог на длинные фамилии. Отсюда, мол, пошло выражение «длинный — рубль!» Запоминающийся факт?
— Да, — согласился летописец.
— Хорошо. Дай-ка сюда перо!
Король быстро записал в календаре «ввести новый налог на фамилии» и вернул перо летописцу.
— Теперь упомяни вскользь, что у меня было десять жен, а не две. И что мою мать звали не Селена, а Сирена. Это внесет некоторую сумятицу в умы историков и заставит относиться к документу с уважением. Чем черт не шутит, может, и правда докажут, что у меня было десять жен…
— А детей?
— Хм… сын у меня один. Напиши, что есть еще два внебрачных. Тем более что они действительно есть. Я не хочу направлять историю по линейному пути.
— Но ведь может получиться смута!
— Смута и так будет, без них не обходится. Зато там будет звучать мое имя.
— О-о… тогда конечно, — перо снова заскрипело по пергаменту.
— Ну что, все готово? Прочти, что получилось.
Летописец зачитал текст документа; король внес несколько мелких поправок.
— Ну вот и хорошо. Сверни этот пергамент в трубочку и спрячь хорошенько где-нибудь в архивах. Но так, чтобы его непременно нашли через пару сотен лет.
— Будет сделано.
— И пригласи ко мне следующего. Портретист уже два часа ждет аудиенции.
Галатея вгляделась в зеркало и страдальчески застонала.
— Что случилось? — встревожился Пигмалион.
— У меня целлюлит! — убитым голосом сообщила Галатея.
— Чушь. У тебя не может быть целлюлита.
— Ах, чушь?! — Галатея резко обернулась к Пигмалиону и уперла руки в бока. — Значит, я, по-твоему, говорю чушь?!
— Нет. Целлюлит — это чушь. У тебя его нет.
— А я говорю, есть! Вот, смотри!
— Зачем мне смотреть, если я и так знаю, что его там нет?
— Значит, тебе уже и смотреть на меня противно? — голос Галатеи задрожал не то от подавленных рыданий, не то от гнева.
— Наоборот, — сдержанно возразил Пигмалион. — На тебя очень приятно смотреть. Ты дивно хороша.
— Нет, я уродлива! — топнула ногой Галатея.
— Ты просто самокритична. А на самом деле… Ну ты же знаешь, что я изваял тебя настолько прекрасной, что сам влюбился.
— Это потому что у тебя дурной вкус, — отрезала Галатея. — Не заговаривай мне зубы.
— Но, милая…
— Ты просто пытаешься оправдаться. У меня целлюлит, и это твоя, твоя работа!
— Милая, поверь мне…
