— Думаю, мы все прекрасно его поняли, — пробасил Вэн и осушил свою пивную кружку. — В противном случае некоторые из присутствующих не пытались бы так рьяно исказить простые слова.
— Я возмущен! — Вкрадчивый голос Отари на этот раз дрожал от гнева.
Вэн поднялся и уставился на него сверху вниз.
— Неужели? — Он положил руку на рукоять меча. — И насколько же ты возмущен? Не хочешь ли ты выйти на улицу и показать мне насколько? Как думаешь, что потом случится? Полагаешь, твой наследник, кто бы он ни был, тоже примется возмущаться?
В пивной стало очень тихо. Воины, сопровождавшие вассалов Рикольфа, смотрели на тех, что приехали в Айкос с Джерином, а те, в свою очередь, не спускали глаз с них. И все ждали, как отреагирует Отари Сломанный Зуб.
— Ну? — рявкнул чужеземец. — Идешь?
— Кажется… кажется, я уже не так зол, как был минуту назад, — промямлил Отари. — Иногда гнев заставляет человека сказать то, что лучше бы вслух не произносить.
К облегчению Джерина, Вэн удовлетворился таким ответом и сел.
— Что ж, тут ты абсолютно прав, — согласился он. — Даже с Лисом такое случается, хотя я никогда не видел никого, кто бы тщательнее его умел следить за своим языком.
Скорей, не следить за своим языком, а в основном держать его за зубами, мог бы поправить приятеля Джерин. Но он и тут проявил благоразумие, никак не отреагировав на слова Вэна. Вместо этого он сказал следующее:
— Поскольку теперь ты больше не злишься, Отари, пожалуйста, взгляни более спокойно на прорицание, переданное нам богом через Сивиллу, и признай, что строки, в которых речь идет о моем сыне, могут иметь лишь одно значение.
Отари вновь напустил на себя возмущенный вид, но не стал заявлять о своем состоянии. Ему было так же сложно противостоять интеллектуальному напору Джерина, как и недавнему физическому напору Вэна. Наконец, во многом наперекор собственной воле, вассал Рикольфа признал:
— В твоих словах есть доля правды.
Его слова вызвали у Хилмика и Вачо негодующие возгласы.
— Ты нас продал, изменник! — вскричал Вачо, краснея от ярости прямо на глазах. — Я бы вырезал тебе сердце или еще что похуже, если бы знал, что все так пойдет.
— Я готов встретиться с тобой когда угодно, — ответил ему Отари. — Я готов и с Лисом встретиться. Я не боюсь его, тем более что у него забот хватает и без меня. Но Байтон? Кто может противиться богу и надеяться победить? Поскольку Провидец знает, что у меня на сердце, ему известно, что я хотел пойти наперекор его воле. Но намерение — это еще не действие.
