Владимир Маслаченко: «Пеле повезло, что он не играл против меня» | страница 24



Но предстать в таком виде перед командой тертых профи, повидавших на своем веку всякого и всяких, объездивших разные заморские дали, — затея рискованная, если не губительная. Это был вызов. Это была насмешка. Вот только кому? Вот только над кем? Л пока Владимир Маслаченко занял место в воротах.

И команда простила его. И приняла. И допустила до себя. И поняла его хитрость, которую по причине младых лет новопришельца вряд ли можно было счесть мудростью: его старенький застиранный тренировочный костюм и стоптанные резиновые тапочки, похоже, тоже были особенностями его фирменного стиля, они вызывающе контрастировали с высоким исполнительским мастерством, которое новый вратарь демонстрировал на протяжении трех часов кряду. Тренер Аркадьев дал ему возможность отработать две смены без передышки, так как скромные размеры спортивного зала позволяли вместить в него не более восьми тренирующихся футболистов.

Ему дали комнату на девятом этаже общежития железнодорожников рядом с Белорусским вокзалом, такую же маленькую, как и в днепропетровской общаге. По ночам из всех ближайших комнат доносились богатырские храпы, и нужно было лишь вовремя успеть уснуть. Но он успевал, потому что ложился рано. Несколько удручало одиночество, как-никак — незнакомый город, товарищами пока не обзавелся. Только и оставалось, что заполнять избыточное время тренировками. Ему стало привычно отрабатывать по две тренировочные смены, тем более что он знал — это его багаж, его накопление.

А вот и первая зарубежная поездка. Да какая! В Китай. Министр путей сообщения Бещев дружил со своим китайским коллегой. Вот и договорились они, два любителя и покровителя футбола, что команде «Локомотив» на целый месяц пребывания в стране и в полное распоряжение будет предоставлен целый железнодорожный вагон. С очень просторными купе и другими удобствами.

Путь до Китая показался длиной в вечность. Летели на маленьком «Ил-14» с посадками. Москва — Свердловск — Омск — Иркутск — Улан-Удэ — Пекин. И обратно так же. Вагон стал в Китае их гостиницей. В нем футболисты, как и было обещано, жили и ездили по стране. Возвратились довольные и счастливые: и потренировались на славу, и ни одного матча не проиграли. Стало быть, и политическую задачу походя благополучно решили.

Многое потом вспоминали. Почему-то запомнился одинокий и гордый воробей, пролетевший над футбольным полем во время матча в Пекине. В этот момент на него, забыв про игру, устремили свои взоры все шестьдесят тысяч изумленных «униформированных» китайцев, ибо вся страна была убеждена, что ни одной данной особи на территории государства больше нет — всех повывели. Наверное, каждый из них в эту минуту почувствовал на себе уничижительный взгляд Великого Кормчего.