«Не надо охраны. Все мои действия обоснованны. Надеюсь, это была шутка».
Он криво усмехнулся. Теперь к нему вернулась былая мягкость и взгляд его приобрел бархатистость, действующую на меня как бальзам.
«Как знать»- бросил он мне, пожав плечами.
Наступило молчание. Меня непредсказуемость ситуации настолько выбила из колеи, вывив такой итог, что нормального разговора не выйдет теперь, поэтому разумней бы было уйти. Помучавшись пару минут, я скрепя сердце сообщила, что мне нужно идти. К моему удивлению и негодованию он не стал возражать. Видимо я тоже как следует подпортила ему настроение. Не сумев удержать вырвавшийся вздох я расстроено побрела к двери.
«Запомни, я запрещаю тебе жертвовать собой!»- догнал меня его голос. Я остановилась и обернулась.
«Не хочу, чтобы они причиняли тебе боль» Меня удивило его странное высказывание, опять таки двусмысленное. Как будто бы он был человеком или как если бы я имела какую-то невиданную ценность в глазах вампира.
Не найдясь что бы ответить на это, я молча кивнула и вышла, осторожно прикрыв за собой дверь.
Чувствуя себя донельзя виноватой, я не появлялась в особняке около недели, а то и больше. Чтобы отвлечься мне пришлось с головой уйти в работу, в мои изучения и вопросы. Я пробовала узнать что-нибудь самостоятельно о книге, которую показал мне Легран. И конечно же, мои старания, хаотичные и не имеющие никакой информационной поддержки, потерпели крах.
Теперь рано темнело, так как наступила осень. И мои дневные 18-20 часов , привычное время посещения особняка, превратились в сумерки, причем опасливые. Я это поняла только тогда, когда оказалась в особняке, совершенно погруженным в темноту и гипнотический сон.
Решив не вслушиваться более в его жизнь, я, чтобы избежать ненужных искушений и опасностей тут же двинулась по направлению к лестнице, настроившись дойти до кабинета без приключений. Однако как только я достигла ее, то услышала какое-то движение возле меня и стон. Остановившись и оглянувшись, с замеревшим сердцем различила в темноте светлое пятно, сильно смахивающее на человеческую фигурку.
Это пятно двинулось и мне показалось, что от него исходят кряхтения.
Я направилась к тому месту и через минуту оказалась возле источника моего внимания.
В темноте глаза мои с трудом различили ту самую девочку. Она забилась в небольшую нишу и смотрела на меня совершенно душераздирающим взглядом. Огромные глаза ее, казалось, заглатывали меня целиком и выбраться из их омута не представлялось возможным. Маленькое личико, залитое болезненной бледностью, источало только страдание. На нем пурпурные маленькие губки смотрелись словно раздавленная вишня, уголки их были капризно опущены вниз. Не удивилась бы, если бы мне сказали, что она может гипнотизировать, именно это у нее прекрасно получалось. Я забыла не только куда шла, но и о возможной опасности, а запрет Керрана отнесся куда-то глубоко на задворки души.
