Когда перед ним появилась Вероника, ощущение взгляда со стороны исчезло. Он поймал себя на мысли, что ждал ее.
Янтарные глаза впились в него, и Артем ощутил, как мурашки пробежали по его коже и участился пульс. Он уже не видел в ней строптивую взбалмошную девчонку. Перед ним стояла статная красавица, знающая себе цену и умеющая пользоваться своими чарами обольстительницы. Она стояла лицом к открытой двери, и ему пришлось повернуться. С улицы в дом проникали солнечные лучи, которые делали ее необычные глаза еще ярче, и она знала об этом. Сейчас что-то должно произойти. Он не сомневался в этом. Появление Ники не могло пройти тихо и гладко. Он видел вулкан эмоций на ее спокойном гладком лице. Их ауры столкнулись и искрились, как оголенные высоковольтные провода. Бесконтактный контакт.
То, что она сказала, не соответствовало его ожиданиям.
— Хочешь посмотреть, где ее похоронят? — Голос звучал тихо и мягко.
Взрыв не произошел. Или он все себе нафантазировал и надумал, а на деле ничего не происходило? Принял желаемое за действительное? Нет. Он ничего не желал. Сказывалась сильная перегрузка и долгие часы воспоминаний. Для него они имели особое значение, а она их и вовсе не имела. Эта мысль его немного успокоила.
— Ты хочешь отвезти меня на кладбище?
— Нет. Ее похоронят на территории усадьбы. Там лежат все наши предки. Тут недалеко. Сможешь идти?
— Конечно, если не торопиться.
— Нам некуда торопиться. Скоро здесь начнутся танцы и запоют песни. Я не хочу это видеть.— Она взяла его за руку, и они вышли в парк.
Ее ладонь буквально горела. Нет, вулкан в ней полыхал, и он не ошибся. Просто с возрастом она научилась управлять собой. Кажется, она хотела стать актрисой? Что ж, успехи налицо.
Необъятная территория парка выглядела запущенной и неухоженной. Обновлялись только скамейки и фонари, которые время от времени подкрашивали, да дорожки посыпали песком.
Они шли молча. Кто и о чем думал в эти минуты, сказать невозможно, но руку его она не выпускала.
Аллея вывела их к крохотной часовне, сооруженной в прошлом столетии из белого камня. Купол потускнел, побелка осыпалась, двустворчатая дверь, забитая доской, перекосилась.
У часовни стояло несколько надгробных камней.
Ника подвела Артема к самому старому каменному кресту с поросшей мхом могильной плитой, где уже ничего не прочтешь.
— В этой могиле лежит мой прадед по материнской линии — князь Оболенский, хранитель Эрмитажа. Фигура в свое время легендарная. Он не был политиком, всю жизнь отдал искусству. Когда пришли красные, то по настоянию Луначарского прадеда оставили в Эрмитаже, но уже в должности помощника комиссара. Он умер от инсульта, когда Сталин начал продавать произведения искусства за хлеб. Его сын, мой дед и мамин отец, тоже интересовался искусством, но меньше.
