— Я ведь только хотела попрощаться с тобой. Мы в воскресенье уезжаем на целое лето, до первого сентября. Мама легла отдохнуть у себя наверху, а Полина ушла после обеда — кто-то там у нее заболел.
Она остановилась, ожидая, что скажет Робби, но он молчал.
— А еще я хотела поцеловать тебя на прощанье. — И не успел Робби опомниться, как Бетти Джейн крепко поцеловала его в губы, и, почувствовав, что она дрожит, Робби тоже задрожал.
На лестнице послышались шаги миссис Кросс, и оба на мгновение замерли. Девочка торопливо пожала руку Робби и метнулась через боковую дверь в столовую, а он так и остался на месте, не зная, куда деваться.
Миссис Кросс вошла в кухню своей обычной размашистой походкой, вид у нее был сонный, и Робби обрадовался — авось она не заметит, что он сам не свой от страха. Он все еще чувствовал прикосновение губ Бетти Джейн, аромат ее кожи, и чудовищный страх леденил его тело, а руки горели огнем. Он сильно сощурился, стараясь спрятать глаза, чтобы эта высокая страшная белая женщина не догадалась о его тяжкой вине. Но в чем же его вина? Ведь он-то ничего не сделал! Миссис Кросс оглядела сонными глазами кухню, потом остановила взгляд на Робби. Никогда еще она не казалась ему такой неприветливой, как в эту, минуту.
— Ну как, мальчик, управился со всеми делами?
— Да, мэм, — с трудом выговорил Робби. У него пересохло в горле.
Миссис Кросс поглядела на него сверху вниз, и под этим взглядом Робби весь сжался. Ему вдруг захотелось стать невидимкой. Он чувствовал себя, как зверек, попавший в капкан.
— Ты, очевидно, ждешь, чтобы с тобой рассчитались?
— Да, мэм. — Рассчитались? Что она подразумевает под этим?
— Можешь больше не приходить: мы уезжаем на лето и вернемся только первого сентября.
Робби молчал. Ему хотелось ответить что-нибудь, но он не мог ничего придумать. Надо бы притвориться, будто он удивлен и даже расстроен, но он не сумел.
— Ну, что ты скажешь, мальчик? Доволен ты своей работой?
— Да, мэм, очень.
Миссис Кросс опять поглядела на него, и лицо ее чуточку потеплело, она даже улыбнулась ему довольно ласково. Но она была богатая белая госпожа, и смущенный, встревоженный мальчик не мог принять это за чистую монету. Сколько он ни внушал себе, что она янки и отличается от здешних белых, сколько ни старался держаться посвободнее и подавить свой страх перед ней, ему это никак не удавалось.
— Будем рады снова видеть тебя первого сентября. Желаю тебе за лето хорошо отдохнуть.
