Лавируя среди гостей, подруги случайно оказались у «загончика».
– Аня!!! Здравствуй!!! Иди к нам! – крикнул кто-то.
Из «загончика» выскочила совсем юная девушка с розовыми пятнами на щеках и с радостным возгласом кинулась к дочери Долбушина. С быстротой, которую сложно ожидать от человека столь солидного, Долбушин сломался в поясе, грубо поймал девушку ручкой зонта за шею и откинул обратно за загородку.
– Еще раз полезет к моей дочери, пристрели! – приказал он телохранителю.
Тот, не удивляясь, сунул руку под пиджак и извлек маленький, кажущийся игрушечным и нестрашным арбалет. Аня схватила отца за руку.
– Только посмей! Ты что, пап? Это же Эля!
– Была Эля! Есть такой хороший русский глагол: была! – Долбушин настойчиво посмотрел на охранника, показывая ему, что приказ в силе, и как ни в чем не бывало проследовал дальше.
Аня повернулась к подруге. Полина сидела на корточках, сжимая виски руками и раскачиваясь.
– Что с тобой?
– У меня… болит… голова! – медленно сказала Полина.
– Почему?
– Не знаю. Посади меня куда-нибудь. Я ничего не вижу… Ничего, скоро пройдет.
Аня посадила Полину на ступеньки. Действительно, той вскоре стало легче.
– Проклятая авария! Здорово я тогда треснулась головой, – сказала она, слабо улыбаясь. – У тебя салфетки есть?
С обычным своим нетерпением Аня стала дергать из кармана пачку, и вместе с салфетками у нее что-то выпало.
– Зачем тебе такая штука? Она же совсем детская! Давай выброшу! – удивилась Полина, поднимая лежащий у ее ботинка предмет.
– Отдай! – торопливо крикнула Аня.
Вырвав у подруги свое сокровище, она вскочила и за запястье потянула спутницу в толпу.
Среди гостей прогуливался и старший Тилль – пухлый, небрежно одетый, непрерывно куривший человек, роняющий пепел себе на живот. Он казался сонным, едва не опустившимся, только глазки из-под бычьих век всплескивали остро и проницательно. Если у Долбушина были глаза пираньи, то у старшего Тилля – хорька. На шее у Тилля на короткой цепочке висело массивное украшение – кабанья голова, отлитая из какого-то тусклого металла.
Оба его сына-близнеца – Кеша и Паша, – не пухлые, правда, как отец, а квадратные, дважды появлялись рядом с Аней и Полиной. Аня сразу начинала на них орать, потому что они говорили невероятные пошлости и пытались распускать руки.
Кеша и Паша ухмылялись. Они даже и враждебными не казались, но всякому было ясно: спусти с поводка – порвут любого. Настоящие псы бойцовской породы. А потом еще и хвостиком растерянно повиляют: и что, мол, такое на нас нашло?
