«Что ж, в любом положении, даже наихудшем, но всегда можно найти положительные стороны. Ведь я — любимец богов!» — с этой мыслью Амантлан отправился спать, отложив все дела на утро. Проснулся Амантлан от тихого шороха слуги, который принес ему завтрак, как всегда в одно и то же время.
День военачальника начинался с физических упражнений на центральном стадионе Теночтитлана, где он проводил почти половину светового дня, затем следовало посещение казарм воинов-ягуаров, не обзаведшихся своим домом и не обремененных семейными проблемами.
Разминаясь на стадионе, Амантлан никак не мог сосредоточиться на физических упражнениях, мысль об Иш-Челъ неотступно сидела в голове. Его раздирало желание сохранить женщину у себя, как редкую вещь, но он признавал, что за этим скрываются и другие чувства, ему не свойственные. Рабыня все больше нравилась ему, а это само по себе было чем-то новым, раздражало и не устраивало. То, что женщина оказывала сопротивление, не стоило особого внимания; заслуживало внимания другое — она рождала в нем желание защитить, уберечь, да и что там скрывать, он хотел ей нравиться! Чем не нравился самому себе…
Пока она не появилась, в его жизни существовало довольно большое количество женщин, но главное место занимала прекрасная сестра тлатоани — Шочи. Он постарался приложить массу усилий, чтобы привлечь к себе её внимание, увлек её, постоянно рисковал остаться без головы. Мало ли, как отнесется Ицкоатль к любовным делам своей родственницы. Но Амантлану не запрещали оказывать девушке внимание, тем не менее, правитель не заводил серьезных разговоров об их браке. Возможно, он хотел выдать сестру за кого-нибудь из многочисленных правителей дружественных городов, а может быть, ждал, когда сами молодые люди обратятся к нему. Правителя устраивали тайные свидания, которые не бросали тень на его семью. Амантлан не сомневался, что тлатоани известно обо всех его посещениях Шочи. И вот теперь, если он женится на Иш-Чель, то она станет его главной женой, а ребенок, который родится — его наследником. Взять Шочи второй женой значило нанести кровную обиду своему правителю, потому что Амантлан не был хозяином даже самого маленького никчемного города — государства. Тогда, при некоторых обстоятельствах его бы не спросили, просто навязали необходимый дипломатический брак.
Он злился, да так злился, что в глазах темнело, но выхода не находил. Оставалось теперь конкретно выяснить свои чувства к Шочи. Она ему нужна, или он стремился к ней только из-за ее положения? Это было сделать куда проще, чем понять свои намерения к новой рабыне. Проще, чем объяснить то тепло, которое растекалось по его телу, когда она стояла рядом и смотрела на него своими чистыми глазами… Он действительно боялся увлечься майяской женщиной, и в этом мог себе признаться — он никогда не стремился испытывать глубокие чувства. Но необычная женщина затрагивала его сердце, переворачивала все представления о взаимоотношениях с противоположным полом, пыталась установить свои правила взаимоотношений. Временами ему казалось, что и ведет она себя не как рабыня! И это ему в ней нравилось… В который раз Амантлан начинал думать о Шочи, но почему-то в его мысли постоянно вторгалась Иш-Чель!
