— Я вынужден буду сделать это просто так, испортить себе жизнь и свое будущее. Ради чего?
— И действительно, ради чего? — последняя надежда рушилась, и придерживать язык не имело смысла, — Ради какой-то рабыни, когда вы их сотнями загоняете на теокалли вашего Уицилопочтли ежедневно!
— Но-но! 0 богах будем говорить почтительно! Хотя, я бы предпочел иметь лишние рабочие руки, но богам нужно жертвовать лучшее… А ты, пока лучшее, что я встречал в своей жизни! Как жаль…
— Сомневаюсь.
— Да. Ты — редкая, красивая собственность… Хм… Неужели я тебе совсем не нравлюсь? — Амантлан сделал тщетную попытку очаровать её своей улыбкой, но Иш-Чель было совершенно не до того.
— Нет. Даже если у меня будет выбор: лечь на твою подстилку или на жертвенный камень… Я лягу на жертвенный камень!
— Боги! Ради чего?! Ради твоей безграничной любви к мужу?! К этому счастливцу, который и пальцем не пошевелил, когда жрецы отправляли тебя, его жену, на теокалли!..
— Откуда Вы это знаете?!
— У меня хорошие осведомители. Я даже знаю, почему тебя отправили на теокалли — это был заговор против тебя и правителя Коацаока, — Иш-Чель упорно молчала, а он, не дождавшись ответа, ещё более рассерженный, продолжил — Его не было рядом с тобой тогда, нет его и сейчас. Неужели ты до сих пор не поняла, что я единственный, кто может тебя спасти?..
— Но ценой, которая меня не устраивает, — ее оглушили слова Амантлана. Вот в чем дело, значит, слухи о заговоре имели место, и Кинич-Ахава ни при каких обстоятельствах не смог бы ее спасти. Получается он не виноват в случившемся? Тогда это многое объясняет!
— Женщина, забудь о своей прошлой жизни, её нельзя вернуть, посмотри на все это со стороны… Тебе крупно повезло, что ты попала именно ко мне в дом…
— Я все это уже слышала. Я не лягу в твою постель добровольно.
— Согласен. Обстоятельства вынудят тебя, — широкая улыбка осветила лицо мужчины, но тут же была испорчена гневом женщины:
— Ты просто… похотливый пес!
— Ну — ну, глупая индюшка, сохраняй верность тому, кто тебя предал!
— Он спасал город!
— Город?.. А как же ты, твоя любовь. И город, напомни мне, что с ним стало?.. Отдать свою женщину на растерзание жрецам ради города, а… как потом с этим жить?! — Амантлан грубо встряхнул Иш-Чель за плечи и заставил её смотреть ему прямо в глаза, которые горели и злостью, и болью, но губы уже кривила насмешливая улыбка:
— За свое нужно драться! — руки его ослабили силу, а голос перешел во вкрадчивый шепот, нежное поглаживание напряженных плеч дарило теплую ласку, — Ты называешь это любовью? Нет, это предательство, женщина…
