— Хорошо. Выхода нет. Я согласна с Вами. Как Вы предполагаете убить моего мужа?
— Яд, госпожа.
— Хорошо, потому что… — беседующие не обращали внимания на вход в комнату, настолько они были заняты обсуждением своих проблем, что не заметили тень человека, который прятался за шкурой, висевшей над дверью, почти с самого начала переговоров. При последних словах, сказанных Уичаа, тень застонала и, цепляясь за шкуру, чтобы сдержать падение, бессильно рухнула в комнату, увлекая за собою все, что оказалось на ее пути.
Заговорщики испугались по-разному: Халаке-Ахава трусовато поджал под себя ноги и попытался сжаться в невидимый комок, тщетно накидывая на голову свой плащ; жрецы же воинственно выхватили припрятанные в складках одежды кремневые ножи; Уичаа испуганно вскрикнула — она единственная, кто мгновенно узнал подслушивающего.
Это был Копан.
Немая сцена продолжалась недолго. Убедившись, что халач-виник почему-то не подает признаков жизни, все, кроме Халаке-Ахава, подошли к лежавшему правителю и склонились над ним. Халач-виник не шевелился, обе руки его были прижаты к груди, глаза прикрыты, а губы что-то шептали. Жрец Ицамны встал на колени перед лежащим и прислонил свое ухо к самим губам поверженного правителя.
— «Предатели»… — услышал он.
Простояв так некоторое время, он выпрямился. Лицо жреца не изменилось. Оно было равнодушно.
— Хм… я понимаю, у нашего халач-виника удар. Можно предположить, что боги нас поддерживают… — невольная улыбка расползлась по лицу жреца бога Чаку, — Вот видите, госпожа, даже яд не понадобился! Люблю поддержку богов!
Уичаа удрученно смотрела на поверженного супруга. Она не знала радоваться ей или огорчаться. Слишком уж призрачной становилась ее власть. Если бы Копан умер, она ничего бы не боялась. Теперь же он ведь мог прийти в себя в себя в любой момент! Это значило жить в потоянном страхе разоблачения.
«Отступать не буду!..» — твердо решила женщина.
— Нужно прислать рабов, чтобы они перенесли халач-виника в его покои. Скорее всего, он пришел один — верховный жрец Ицамны осмотрел вход и остался доволен поворотом дела. Теперь он не скрывал своей радости.
— Скоро рассвет. У нас мало времени, нужно приставить верного человека и, как только халач-виник начнет говорить — дать ему яд. Иначе всем нам смерть! Сейчас расходимся, на все у нас три дня. Каждый знает, что нужно делать… иначе все наши намерения потерпят провал.
Ты, Халаке-Ахава, подстрекай людей к бунту против Кинич-Ахава, делай это незаметно, спокойно, но быстро.
