— Джоан как-то обмолвилась на занятиях, что вы подыскиваете личного секретаря вашему отцу, и, если кто-нибудь имеет желание подработать, может обратиться к вам…
— Но вы единственная из студенток, кто обратился, — устало заметил Колин, — остальные приходили с направлениями из агентства по трудоустройству.
— Я понимаю, — пролепетала Пруденс, хотя, откровенно говоря, уже не понимала ничего.
— Джоан очень порядочный человек, — добавил он, распрямляясь. — Не знаю, с чего это она разоткровенничалась со своими студентами, но я на нее не в обиде.
— Зато я на нее обижена. — Пруденс сама себе удивилась, насколько же она вошла в роль. — Знаете, три удовлетворительные оценки — это не здорово!
На его лице опять мелькнула улыбка, и тут девушка испугалась — уж не переиграла ли она? Но сразу же облегченно вздохнула, когда услышала новый вопрос:
— Вы не будете возражать, если вам придется переехать в другое место?
— Нет!
— Вам все равно куда?
— Все равно. Ну, пожалуй, исключая Внутреннюю Монголию. Остальные места подходят…
Откинувшись на спинку дивана, Колин обнял колени руками и изучающе смотрел на нее.
— Почему?
Пруденс пожала плечами:
— Романтика приключений, да и выбраться из Нью-Йорка я была бы не прочь.
— Личные проблемы?
— Нет-нет! — торопливо воскликнула она. — Жара.
— Оригинальная мысль, — проговорил он и расхохотался.
"А смех у него приятный, — подумала Пруденс, — хотя и резковатый".
— Я встречал людей, которые согласны уехать куда глаза глядят, лишь бы избежать воспоминаний об умерших пуделях или чтобы укрыться от надоевших мужей…
— У меня нет ни пуделя, ни мужа, — добродушно сказала Пруденс. — Я ни от кого не убегаю, мистер Монтгомери. Я посчитала бы за счастье работать с вашим отцом, если, конечно, справлюсь. Вы, между прочим, до сих пор не сказали, в чем должны заключаться мои обязанности.
Он перестал смеяться и вполне серьезно спросил:
— А как вы себе представляете работу секретаря у писателя, мисс Эдвардс?
— Отправлять и принимать почту, вести дела в офисе, печатать рукописи…
— Отец не написал ни одного слова за десять лет, — перебил ее Колин.
— Правда? Тогда мне не придется печатать его рукописи.
— Нет, — печально подтвердил он, — не придется.
Пруденс кивнула. Она не знала, что еще сказать.
Колин Монтгомери поднялся, и девушка последовала его примеру. Он был выше ее сантиметров на тридцать, казался тренированным и мускулистым. Она вспомнила фотографии его отца в старых журналах. Тогда Хейли Монтгомери тоже был высоким и стройным, но вот каким стал теперь — представить трудно. Последние десять лет, кроме сына, его никто не видел.
