Бог – он иной | страница 60

Мы видели, сколько неприятностей, неуверенности и расстройств душевных и телесных может возникнуть в том случае, когда человек усвоил себе ложный образ грозного, вечно требующего услуг и жертв Бога. С одной стороны, это мстительное божество, которое не позволяет человеку жить свободно и с давних времен за каждое отклонение карает его законом; или с другой стороны – вечно отсутствующий, бессильный и опять-таки пугающий безразличием – администратор Вселенной; или по-панибратски, все разрешающий и закрывающий оба глаза на все прихоти человеческие, – такие представления ни в коей мере не соответствуют величию подлинного Бога. Не соответствует, конечно, истине и сказанное у Исайи (40:17): «Все народы пред ним ничто; менее ничтожества и пустоты считаются у Него». Бог сотворил нас потому, что Он нас любит и хочет нашего сотрудничества. Он прежде всего милостив, но также и справедлив – это значит, что в первую очередь Он предлагает примирение и лишь потом, если пришло время, заботится о расплате и справедливости. Это не должно пугать того человека, который к Нему привязан и, несмотря на свою греховность, не отрекается от Него: «ибо семь раз упадет праведник и встанет» (Притчи, 24:16). Бог же – при чистосердечном раскаянии – простит нам «до седмижды семидесяти раз» (Матф. 18:22).

Но страдание может причинить не только ложный образ Бога: намного сильнее может оказаться страдание от правильного представления о Нем – насколько мы способны создать себе такое представление. Наверное, читатель уже понял, что Бог, несомненно, допускает такие человеческие чувства, как гнев, досаду, боязнь и вину; что Он не желает жертв, но доверия, упования и милосердия; что Он не грозит Адом, который является всего лишь свободно избранным человеком следствием отвержения Бога; что Он отнюдь не безразличен к нашим несчастьям, но сострадает нам за причиненное страдание. И тут начинается страдание о подлинном Боге: Его молчание, Его невмешательство могут настолько смутить человека, что он может усомнится. Выглядит это так, как будто Бог желает испытать доверие человека. С другой стороны, у Него есть желание вмешаться в ход истории и услышать настойчивую мольбу созданного им существа. Библия постоянно сообщает нам о великих деяниях Господних, причем это не обязательно понимать всегда как «интерпретативную теологию», как явление, вытекающее post factum из веры; это может быть и историческое событие, и «чудо». Я не разделяю рационализма многих теологов и не свожу Божественные свершения к образной реальности, как бы ее ни толковать. Бог воплотился – так неужели не в Его силах восстать во плоти из мертвых, приумножить хлебы, принять живое, активное участие в жизни человеческой? Как говорит Давид Бен Гурион: кто не верит в чудо, тот не реалист. Так как Бог есть любовь, Он допускает страдание только во имя любви. Понять это не всегда возможно. Лишь задним числом мы осознаем нередко причины наших болезней и конфликтов, экстремальные ситуации и кризисы сознания, как условия нашего возмужания. И тут не обойтись без способности вверяться Ему, о чем каждый раз заново надо молиться. Неизменное требование отпущения и приятия является неотъемлемой предпосылкой спасения человека. Непрерывные упражнения в умирании способствуют той внутренней свободе, которую можно достичь молитвой и аскезой. Поэтому отказ себе в чем-либо – это не потеря, а приобретение.