— Посему ты вмешался и взял на себя ответственность за всех и вся. Выполнил семейный долг, а теперь попал в ловушку этого самого долга.
Около его губ слегка обозначились складки.
— Я не вижу себя в ловушке, Ким. Я сам сделал выбор.
Кимберли тут же пожалела, что выразилась такими словами.
— Неважно, выбрал ли тебя долг, или ты выбрал его. Твоя жизнь полностью изменилась. Осталось ли что-нибудь от тех дней, когда ты занимался делами импорта и экспорта?.
— Уверен, что ты описала бы мою прошлую жизнь, как значительно более вольную, чем сейчас, — просто сказал Кавена. Он рассеянно чертил круги на ее руке. — Мы со Старки много путешествовали, да и думать приходилось только о себе. А уж Господь свидетель, Старки мог о себе позаботиться.
— Где, черт побери, ты его откопал?
— В гуще уличного мятежа в одной бедствующей маленькой стране на Среднем Востоке. Я попал в маленький городок, где проворачивал сделку с несколькими коврами, там же находился и Старки… ну, с неким подобием сделки. Обстоятельства усложнились и приобрели угрожающий характер, и к тому времени, как все закончилось, мы уже были партнерами. Спустя два года, когда после смерти отца я занялся полученным в наследство винодельческим предприятием, Старки предпочел присоединиться ко мне.
— Вы, должно быть, близкие друзья.
— Зависит от того, что ты подразумеваешь под близкими друзьями, полагаю. Наверно, я знаю его не больше, чем другие, но, черт возьми, немногие вообще что-то знают о Старки.
— Почему ты решил для себя заняться бизнесом? Как ты сбежал, когда тебе было уготовано принять винодельню? — спросила Кимберли.
— У меня не было интереса к виноделию, когда я рос. Мне хотелось сотворить с моей жизнью нечто более волнующее. Хотелось приключений, бурной деятельности и хотелось бросить вызов своей собственной судьбе.
— И ты все это нашел?
— О, да, — согласился Кавена с неопределенной улыбкой. — Нашел.
— Но когда вдруг ситуация усложнилась, ты вернулся принять ответственность за семью.
Теплые искорки пропали из зеленых глаз Кавены.
— Тебя послушать, так выходит, что ответственность за семью сродни жестокой судьбе, которую любой ценой следует избегать.
— Возможно, это только потому, что я знаю, насколько эта ответственность может все запутать.
Кавена, казалось, пытался подобрать слова.
— Ким, если бы твой отец по-настоящему любил твою мать, он не отказался бы от нее в угоду своей семье. И не провел бы остаток жизни, делая вид, что тебя не существует. Он боролся бы за то, чтобы его родители признали тебя и твою маму… В том, что он сделал ей, обвиняй его слабый характер, а не чувство ответственности за семью.
