Да Ринн сбежал. Куйли сообщила мне об этом ещё в холле. Вместе с пожеланием директора зайти немедленно. Кажется, бедная девочка на была на грани срыва. Она притоптывала среди приёмного покоя, заламывая руки и то и дело порываясь схватить меня за рукав. Я отмахнулась от Куйли и зашагала по коридору. Вот же Тенью битый треклятый хаос… Что за ерунда? Как сбежал?
Скрипя зубами и внутренне сжавшись, я толкнула дверь начальника.
— А, Санда. Ты уже знаешь?
— Ему звонили домой? С его язвой и астмой…
Директор отмахнулся. Мой начальник восседал в своём объёмистом кресле, чинно разложив бумаги по необъятному столу. Лицо его, с нездоровыми пятнами по щекам, тряслось. Господин да Растан был приземист, с круглой идеально стриженной головой, обычно он носил длинные ларго и изо всех сил пытался казаться человеком первого сорта. Он не допускал мысли, что его трепетная первосортность может быть поставлена под сомнение — в том числе, за счёт неаккуратности подчинённых. Итак любой сотрудник, кто хотя бы теоретически мог скопрометировать господина директора и его клинику — делался его личным врагом. В общем, если такие, как я, бывают досточно удачливы, терпеливы и изворотливы (читай — лицемерны), они могут открыть свою клинику или что-то вроде того. Тогда они получают немалые деньги и возможность шпынять некоторых других, менее изворотливых. Да Растан, насколько я знала, прошёл именно этот путь. Именно с таким финалом. Я считала шефа неизбежным злом моей профессии.
— Ему звонили, — чинно ответил директор, притом таким обвиняющим тоном, будто я самолично вытолкала да Ринна из клиники взашей, однако он снисходит до разговора со мной исключительно из доброго ко мне расположения — как бы не так, — Но дома господина да Ринна не оказалось. Куйли и РанИк нашли пропажу гостя во время обхода в четыре утра. Мне известно, что в полночь он был на месте. Мне нужно знать, не было ли чего-то странного в поведении господина да Ринна накануне? Я слышал, он повздорил с тобой.
Я вопросительно подняла бровь. Откуда? Куйли сказала своей подружке, медицинской сестре Раник (эта растрезвонит что хочешь)? Возможно, но вряд ли…
— Да, господин директор. Но я бы не назвала это ссорой. Я провела вежливую беседу по поводу недопустимости курения и, хотя господин да Ринн не внял моим просьбам, мы расстались вполне мирно.
— Курения? Почему не доложила?
Я покачала головой. В семь вечера беспокоить господина директора по телефону из-за курения пациента? Он скажет: вы что, сами себе носа не утрете? И будет прав. Но в свете бегства да Ринна всё выглядит иначе…
