Появился официант. Валера. Что хорошего переняли у Запада в «Chicago», так то, что за завсегдатаями закрепляли конкретных официантов. Где бы я ни сел, меня обслуживал только Валера.
— Добрый день, — поздоровался он.
— Здравствуй, Валера. Значит, закусочку как всегда, но на двоих.
Валера кивнул.
— Салатики из свежих, надеюсь, грунтовых, овощей? — Я выразительно покосился на двух кавказцев.
— Да.
— Хорошо… Икорку красную, не на бутербродах, а просто так, в блюдечке.
— Масло отдельно? — уточнил Валера.
— Да.
— А как же селедка в красном вине? — с некоторым сомнением спросил он. Мои вкусы он знал, и это блюдо практически всегда стояло на столе.
— Какие разговоры? Неси.
Валера неодобрительно покрутил головой, но кивнул.
Согласен с ним, селедка и красная икра — блюда несовместимые, но малосольная селедка, вымоченная в красном вине, имеет настолько специфический вкус, что это блюдо трудно отнести к рыбным.
— Может, тебе черную икру? — обратился я к Верунчику.
— Коньячку бы… — просительно протянула она, заглядывая мне в глаза.
— Обойдешься. Я — за рулем, а ты — на работе.
Валера сдержанно улыбнулся, но тут же спрятал улыбку.
— Грейпфрутовый сок, натуральный, а не напиток из него, — сказал я, покосился на Верунчика и спросил Валеру: — Что из горячего порекомендуешь?
— Шурпу из свежей баранины в горшочке, — теперь уже Валера кивнул в сторону кавказцев.
— Уговорил. Верунчику горячее — в первую очередь, а мне попозже.
Официант развернулся, чтобы уйти, но я его остановил.
— Послушай, Валера, я часто слышу от тебя: свежее это, свежее то… Скажи честно: у вас что, никогда не готовят блюда из залежалых продуктов?
Валера расслабился, улыбнулся и, наклонившись ко мне, доверительно сказал:
— Случается, Артем. — В его глазах играли смешинки. — Но лично тебе я никогда такие блюда не-ре-ко-мен-ду-ю.
— Спасибо.
— Не за что. Валера развернулся и ушел. Нет, все-таки приятно быть завсегдатаем.
— Коньячку замерзшей женщине пожалел… — обиженно пробурчала Верунчик.
Я глянул на нее — скукожившуюся, до сих пор не отогревшуюся на солнце — и рассмеялся.
— Именно пожалел, но не коньяку, а тебя. Тебя от трех капель развозит — какой клиент клюнет на пьяную женщину? Мне, конечно, все равно — хоть упейся, но Афанасий за это тебе таких фингалов наставит, что никакой косметикой не замажешь.
Словно услышав свое имя, из зала на веранду выглянул сутенер Верунчика, чтобы проверить, с кем она сидит. Узнав меня, он помрачнел и быстро ретировался.
