Три иголки без устали штопали и латали партизанское одеяние. Вокруг костров люди толпились в очереди за горячей водой, посуды не хватало.
Проверили людей по списку. Кучер, Вязников и Подопригора докладывали о каждом партизане.
Я предложил Кривоште распределить людей по взводам. Вызывая по фамилиям, он выстраивал партизан вдоль кошары.
Фамилия Зоренко не была упомянута.
— Товарищ командир, а в какой же взвод Семена Зоренко? Он наш, гурзуфский, — спросил Смирнов.
— Зоренко?.. Действительно… куда же его? Да пусть остается при штабе, для разных поручений, — ответил комиссар.
Зоренко посмотрел на Кучера и молча отвернулся.
День закончился. Вечером Кривошта, Кучер и я готовили три группы для боевых операций. В конечном счете вся наша предварительная подготовка может оказаться безрезультатной, если мы не достигнем главного, то есть боевого успеха.
Я видел, как волнуется Кривошта, придирчиво расспрашивает о каждом партизане, который должен пойти с ним на первую боевую операцию.
Утром следующего дня я провожал Кривошту и Кучера на операцию. Они шли на Южное шоссе, шли разными направлениями. Вот они стоят на ветреной яйле, пожимают друг другу руки.
— Желаю тебе, комиссар, хорошей удачи, богатых трофеев, — сказал командир и быстрым шагом повел группу к южным склонам.
Кучер посмотрел ему вслед, сказал:
— Мы должны принести в отряд победу. Без успеха я в штаб не вернусь.
С Кривоштой шли несколько человек: Смирнов — гурзуфский маляр, Ермолаев — учитель, Туркин — бухгалтер, Болтин — рабочий совхоза «Гурзуф» и другие, отлично знающие окрестности Гурзуфа.
Кривошта рассчитывал на внезапность. Гитлеровцы чувствовали себя на дороге относительно спокойно, не боялись передвигаться даже по ночам. Партизанские действия мало затронули этот район.
По глубокому сыпучему снегу партизаны подошли к спуску у Гурзуфского седла и расположились на отдых в полуоткрытой пещере… Впереди целая ночь, тишина. Не слышно привычных выстрелов патрулей. Далеко в море бродит одинокий огонек, перемигивается с берегом.
— Когда будем спускаться? — спросил у командира Болтин.
— С полуночи начнем, а теперь давайте отдыхать, — Кривошта улегся на холодный пол пещеры.
— Не спалось мне что-то, — рассказывал нам позже Кривошта. — Все размышлял об операции. Ведь это первая после декабрьской катастрофы вылазка Ялтинского отряда. Люди еще не верили в себя, думали, что после гибели Мошкарина дело стало пропащим. А я верил им, партизанам. Не может, не должно быть неудачи. Я старался как можно тщательнее обдумать предстоящую операцию.
