Бухгалтер снял очки, подышал на них, снова надел и сказал негромко:
— У меня, граждане, есть предложение. Во-первых: этим самым бургомистром надо утвердить своего председателя. Иначе могут прислать какого-нибудь подлеца, будет хуже. Второе — все неспрятанные продукты закопать. Оставить на харчишки, не более. Потом связаться с партизанами, передать им под расписку колхозный скот. И правильно сказал председатель: "Хитрить с немцем". Это поручим ему, он мужик с головой. Так ли я говорю?
Собрание приняло предложение бухгалтера, и только вопрос: "Как связаться с партизанами?" — вызвал много шума.
— А где они? Кто знает?
— Вчера под Бахчисараем кто-то машину подшиб!
— А недавно в Шурах в школе фашистов до чертовой матери побили.
— Это Македонский!
— А где же его искать, Македонского?
Толком никто не знал, где партизаны, где Македонский. Тогда старичок-бухгалтер опять поднялся на трибуну.
— Товарищи, я Македонского лично знаю. Мы с ним по конторской части встречались. Он у меня на бухгалтерских курсах учился.
— Ну и что с того?
— Если вы мне доверите, я поищу его.
— Доверяем, доверяем!
Поздно закончилось собрание. Проходило оно под гул севастопольского боя, в тылу вражеской армии, осадившей город. Девушки до первых петухов сидели в клубе, тихо пели песни и вспоминали своих любимых, ушедших на защиту Севастополя.
Фельдфебель Ферстер вскоре опять посетил деревню. На этот раз с ним было более десяти солдат из полевой жандармерии и несколько полицаев.
Войдя в дом, немец по-хозяйски уселся за стол и указал места своим солдатам.
Подали закуску, вино, холодную баранину. Спаи достал свежие яблоки.
— Гут… молодец, председатель! — потирая руки, смеялся фельдфебель, внимательно следя, однако, за лицом Спаи. Председатель был спокоен и исполнителен.
Долго ели фашисты. Фельдфебель старательно наливал вино в кружку, поднимая, говорил: "За здоровье" — и залпом опрокидывал. Спаи ждал.
— Севастополь капут… Солдат много… кушать много… Немецкий командований частный собственность никс… брать не желает. Колхоз Лаки богатый… миллионер… Много общественный фонд? — спросил, наконец, фельдфебель.
— Было много, но все эвакуировали, часть отдали Советской Армии. Так что, господин офицер, ничего нет.
— Как нет? — фельдфебель изменился в лице. — Нам известно… Шестьсот барашка, сто коров, шнапс, фрукта, дюбек… Есть, да? — уже выкрикнул он.
— Было, больше было… Сейчас нет. Все вывезли, — так же спокойно отвечал Спаи.
Гитлеровец встал, подошел к нему. Они долго смотрели друг другу в глаза. Солдаты перестали жевать.
