Опунтиец Эфармост, коренастый юнец, как бы сплетенный из одних мышц, внезапно пришел в себя посреди воцарившейся, словно в пустыне, тишины. И покраснел.
- В Опунте, - промямлил он, - гимнасий в самой гуще леса.
- Клянусь Артемидой, очень мудро придумано! Вы можете там охотиться на зайцев.
После взрыва хохота, который прогремел над головами оглушительно и отрывисто, как буря, все обернулись. Эти слова произнес чужой человек.
Его никто не знал. Ни одной ночи не провел он в гимнасии, появился только утром, на его ногах, с которых он снял обувь, еще виднелись грязные полосы. Но все сразу поняли, что думать о нем.
Это был тот, кто всегда отрада стадиона, кто друг и товарищ всех, тот, кто обезоруживает даже элленодиков, вечно полон бодрости и готов к любым тренировкам, кто из каждого поражения выходит с надеждой на лучшее завтра, которое сделает его еще более выносливым.
Подлинный мастер пентатла[16], тело у него крепкое, как зерно, очищенное от соломы и плевел. В свои восемнадцать лет он вступал в пору расцвета красоты и силы, еще не уверенный, куда его определят: в группу мальчиков или мужчин. Звали новичка Сотион, родом из Тарента, дядя взял его на свой корабль, который позавчера пришвартовался в Патрах.
- Я понятия не имел, как добраться сюда, до Элиды, - признался он, и хотелось верить, что какая-то птица указала ему дорогу.
- Я надеялся застать здесь более обширное сборище, - охватил он взглядом все те тридцать пар глаз, которые приветливо взирали на него.
- Тебе следовало прийти сюда вместе со мной, - отозвался Содам.
Он дольше всех находился здесь. Старший брат, с которым они вдвоем вели торговлю, привез его сюда осенью, до зимних бурь, и отправился в плавание на паруснике вдоль берегов Африки. Содам какое-то время был здесь единственным чужестранцем среди сплошных элейцев. Дожди размыли спортивные площадки, ему приходилось лишь мечтать о том, будто он пьет вино у костра, где пылают сухие дрова, заготовленные с лета.
- Я чувствовал себя почти стариком. Потом появились эти аркадийцы, от которых никогда слова не услышишь,- указал он на двух юнцов, державшихся особняком.
- Не одолжит ли мне кто-нибудь оливковое масло? - спросил Сотион. - Я забыл захватить свое.
- Вот, бери, - послышалось со всех сторон.
Если бы ему захотелось, он смог бы искупаться в том масле, которое ему предлагали. Афинянин Грил стоял ближе других, и Сотион взял у него маленький арибалл, шарообразный сосуд с узким горлышком, через которое по каплям сочилась густая зеленая жидкость.
