...26-е августа. С утра шел дождь. Опять думал о Стелле...
- Стелла, представь, - все презервативы переименовали в одеколоны, - презерватив "Ирина", презерватив "Тет-а-тет", презерватив "Незнакомка", "Сюрприз" (например, для некачественных)," Орфей"... Чуешь?
Нет, я не был властен над ней: ей понравилось, но не очень. Зато пиковый туз (Василий Макарыч, к тому же) как рогом в меня уперся.
- Пас, - раздался Боцман.
Стелла улетала от меня на махонькой желтой аэровафельнице. Тысячи Вахтангов Кикабидзе стонали в моей голове. Под значком "Д§" на карте было написано: "карта атласная, матрасная, ох,
матрасная".
Я взял на разу, и сдающий, как памятный подарок, протянул мне даму и девять червей.
"Был, наверно", - сказал Боцман.
"Боцмановский мизер", - произнес поздравительную речь сдающий -
"Черва и черва приходят к нему
Черва и черва ему ни к чему", -
и нежно посмотрел на меня - весь ожидание записать себе в ебло шестнадцать вистов каллиграфическим почерком. Затем сдающий записал себе в ебло шестнадцать вистов каллиграфическим почерком, и, среди прочих равных услышал слова, полностью определившие судьбу нашей маленькой компании на ближайшее время. Вот эти слова:
- 7 треф.
- Вист.
- Вист.
Маркиз с силой кинул карту на стол: туз бубей. Туз закрутился по столу, ошалело оглядываясь по сторонам. Мгновением позже к нему добавились семь бубей и недоумевающий взгляд Боцмана. Я ехидно положил вальта бубей. Маркиз забрал взятку и кинул на стол 7 (семь) пик 00 коп. Семерка только пискнуть успела.
- Покер. По козырям, - свирепо пошутил Маркиз,
- Слушаюсь, мой повелитель, - козырная восьмерка, в чем мать родила выскочила в центр стола.
Мой валет, даром что пиковый, все понял и обмяк, и как под гипнозом пошел к ебеней матери, которая, оказывается, давно ждала его под окном:
У человека крыша едет,
Ему и больно и смешно
А мать грозит ему в окно.
Я старался не смотреть на Стеллу, но краем глаза увидел, что она в курсе, и не сдержался: "Двоечница." (она посоветовала мне играть семь, а не шесть).
Боцман забрал взятку и зашел в восемь бубей. Я положил даму, медленно успокаиваясь.
Я приходил в себя.
Было не тут. Маркиз забрал козырной семеркой. Вертолет закрутил своими пьяными шарами. Потом маркиз кинул восемь пик и, убедившись в козырной девятке Боцмана и моей пике, произнес сквозь зубы " и ставит и ставит им градусники".
Я был уже без одной.
* * *
Припев.
Кровь лилась на стол и на пол из какой-то синей поеботины прямо под левой грудью. Я раздвигал какие-то кости, стараясь поменьше резать, хотя постоянно входил в раж; я никак не мог доковыряться до печени и посмотреть, что там не в порядке (я надеялся определить это на глаз - Наталья жаловалась на боли в печени).
