— Ну, это он тому доказывает, кто и без того верит, — отмахнулся Дима. — Мы же, простите, никаких чудес сотворить не можем.
— Вы могли бы открыть нам тайны человеческой истории! Вы же, наверное, были в разных местах?
— Так мы просто жили, — Дима развел руками. — Мы специально ничего не искали. От сражений держались подальше. Да и было это все так давно…
— Но… но… — профессор вздохнул. — Но хотя бы сам этот язык! Представляете, какие перспективы открываются перед человечеством? Тут важен только первоначальный толчок. Достаточно понять структуру, а дальше ангельский язык будто вспоминается… сам собой!
— Профессор, профессор! — Дима занервничал. — Вот этого не надо, пожалуйста. Человечество на ангельском языке уже говорило, ни к чему хорошему это не привело!
— Взаимопонимание! — восторженно сказал профессор.
— Поверьте, — я прижал руку к сердцу, — взаимопонимание между людьми зависит вовсе не от того, на каких языках они говорят.
— Но… но ведь на этом языке… как вы там сказали… Яхве разговаривал с ангелами! — торжественно объявил профессор. — Значит…
Мы тревожно переглянулись.
— Значит, если я заговорю с Всевышним… — профессор почему-то втянул голову в плечи, — то он меня услышит?
Мы вскочили и заговорили наперебой. О том, что беседовать с Богом напрямую — вовсе не такое большое удовольствие, как думает профессор. О том, что искренняя мольба и без того будет услышана. О том, какой кошмар начнется в мире, если все станут просить — и желания будут исполняться.
— Так зачем вы ко мне пришли? — не понял профессор.
— Мы уже говорили, — сказал я. — Научите нас снова нашему языку. Чтобы мы смогли перейти обратно в свой… э…
— Ангельский вид, — теребя куцую бородку, сказал Кабайлов. — Мы… это… всячески уважаем людей…
— А в человеческой жизни так много не доступных ангелам радостей… — вздохнул я.
— Но все-таки хочется вернуться обратно, — немного неуверенно произнес Дима. И посмотрел на меня: — Ведь верно?
Я пожал плечами. И сказал:
— Вы уж научите нас ангельскому. А потом постарайтесь его забыть. Ну, попросите себе чего-нибудь и забудьте.
Видимо, это я сказал зря.
— Забыть… — задумчиво произнес профессор. — Забыть язык, который… который искрится, как фонтан… который освежает души и зажигает сердца… Вы знаете, что я утром поговорил с завядшей геранью — и она расцвела?
— Да вы могли ее попросить хоть заплодоносить! — неосторожно сказал Дима. — И снимать по два урожая в неделю.
— Урожая чего? — сбился профессор.
