Я долго не замечал эффекта, производимого этим моим очевидным предпочтением, пока однажды вечером такое не случилось опять и очередной «Дидье» (или «Патрик», или «Марк» — это всегда бывало одно из тех французских имен, которыми по праву называют только совсем молодых людей) не только вспыхнул, ощутив, что не по своей вине оказался объектом усмешек остальных, но бросил на меня яростный взгляд; только тогда я, к своему ужасу, понял, насколько очевидна причина моего фаворитизма и как неприятно мое внимание Дидье, даже если он сам оказывался геем (а я знал, что это не так — все эти Дидье очень редко ими оказывались).
(Когда я рассказал о случившемся Скуйлеру, он погрозил мне пальцем и сказал: «Я знаю, Гидеон, как это бывает».)
По совпадению или нет, именно мои любимчики обычно выдавали забавные фразы, которые я, как любящий родитель, чье чадо только что пролепетало самую смешную вещь на свете, кидался повторять коллегам в комнате отдыха. Среди моих учеников имелись молодой марокканец с ресницами «отсюда досюда», который, когда я его спросил, во что он одет, ответил «В пару желтых синих джинсов», и похожий на Роберта Редфорда[31] юрист, оправдывавший свое пятнадцатиминутное опоздание тем, что попал в «транспортную затычку». Сам я получал массу удовольствия из предоставляемых двуязычием возможностей игривых намеков.
Особенно мне нравилось объяснять, например, невинное словечко «bite»[32] и выражать искреннее недоумение по поводу коллективных смущенных усмешек моих учеников, когда я писал это слово на доске. Я, конечно, прекрасно знал, что по-французски оно означает «член», и с легкостью мог избавить студентов от смущения, заранее напомнив, что все мы — взрослые люди, достаточно умудренные жизнью. И все же мне никогда не надоедало не только смотреть на разинутые рты, но и наслаждаться впечатлением, которое на студентов производило мое очаровательное, обезоруживающее неведение насчет непристойного значения этого слова. (Я пишу «на студентов», однако единственным, чье впечатление меня интересовало, бывал Дидье, или Патрик, или Марк.)
Вспоминаю одного из этих «Дидье»… на самом деле его звали Марсель, выглядел он двойником Сэла Минео из «Бунтовщика без причины» и обладал самой влажной и страстной вертикальной впадинкой между носом и верхней губой, какую мне только случалось видеть не на экране. Однажды вечером, к моей тайной радости, Марсель задержался после занятий, когда я уже собирался уходить, и робко приблизился к моему столу. Его интересовало, сказал он, значение выражения «dire straits».
