Саше нечего ответить – он молчит.
Но Федька еще не исчерпал восторга:
– Мотор – вишь, какой у меня? Не смотри, что старый. «Ямаха», сорок лошадей… Годная вещь… От тока порулить не проси – этот нас враз перекувырнет. Норовист! Бывало, от ментов уходили – без вопроса. Те на «вихряйках» раздолбанных – а тут сам понимаешь… Зверь! Как на паровозе их объезжали, да с полным ящиком икры, вон, на котором ты сидишь, понял?…
Саша молчит, не знает, что отвечать.
– Ты что все молчишь-то? – раздраженно спрашивает Федька. – Днем ушел – прока никакого, щас молчит – тоже, товарищ!
– Я той жизни не знал, ничем не могу за тебя порадоваться… – произносит Саша.
Федька, по лицу видно, хотел обидеться, да передумал:
– А может, и молчи. Наше дело тихое. Сейчас на раскаты выйдем – ни зву-ка. Ни курить – ни-ни. Сетку будем ставить – уключина чтоб не скрипнула…
Лодка идет уж не между островов, а среди тростников, по большим просторам воды идет. И внезапно в гуще тростника остро тянет какая-то птица, и Саша, сложив по-своему руки, вдруг так же громко отвечает ей.
– Ты что? – вполголоса уже, тихо, набрасывается на него Федька. – Одурел совсем?
– Так ведь зовет…
– И что говорит? – без иронии, но как-то недоверчиво спрашивает Федька.
– Говорит: «Полнится горло восходящей луною…»
– Так прямо и говорит?
– Ну да. Примерно так…
– А ты что отвечаешь?
– Ну, соглашаюсь… Луна-то какая…
– Это вы, значит, о луне поговорили?
– Так примерно.
– Слушай, – придвигается к нему Федька, – а ты – не того?
– «Того», «не того», – как-то сухо отрезает Саша. – Сто раз спрашивали. А вот ты – «того»?
Этот вопрос Федька пропускает без внимания.
– А чё они говорят? – с хитрым любопытством спрашивает Федька. – Могут они, как собаки, людям служить? Предупредить там… А?
Саша молчит.
– Ну, что молчишь?
– Не будут они вам служить. Птицы – не собаки. Они говорят как поэты. Раньше поэты разговаривали с птицами… Теперь и поэты не могут…
– Ладно, ладно, – понижает голос Федька. – Луна всходит, цапля твоя права. А мы сейчас моторчик заглушим, поглядим, что у нас получится…
Он глушит и поднимает мотор, осторожно, почти беззвучно, достает весла, вставляет в уключины и вынимает откуда-то сеть.
– Так, – говорит. – Ты потихонечку ее трави, а я погребу…
Саша начинает стравливать сеть в воду, Федька гребет, и в законченном виде это получается красивая, каплевидной формы петля, стянутая у кормы лодки. Федька сушит весла, пробирается на корму и начинает собирать невод.
