* * *
Веревки хоть и были волшебные, но впивались в кожу как настоящие. Чем больше Ульгит пыталась их ослабить, тем сильнее затягивались узлы, завязанные древунами. Арника наблюдала за этими попытками из своей колдовской клетки с язвительной усмешкой. Она устало сидела на полу, обхватив колени руками. В кабинете Южной Колдуньи было ужасно холодно из-за разбитого окна, камин в комнате погас, а древуны и не думали возвращаться, чтобы затопить его.
Поняв, что узлы становятся крепче, если стараешься их развязать, Ульгит прекратила вырываться и устало откинулась на спинку кресла. Арника тоскливо уставилась в потолок. Ульгит же окинула комнату взглядом. Звать на помощь было бессмысленно. Оконное стекло было разбито, но никто бы не услышал ее крик — они были одни на острове, не считая древунов Южной Колдуньи, ее помощников — лесных зверей и спящих в заколдованном сне двух волшебниц — Северной Колдуньи Итэри и самой хозяйки Туманного острова. Ульгит разочарованно вздохнула: все волшебные шары Адиари лежали на полу, обратившись в осколки. Теперь они тоже были бесполезны. Оглядев опустевший письменный стол, Ульгит встрепенулась. На дальнем краю между двумя стопками старинных книг возвышалось нечто, накрытое куском шелковой ткани. По форме предмета чародейка поняла — это еще один шар, гораздо больше остальных. Он уцелел даже после того, как Арника раскидала и разбила все другие. Но недолгая радость уступила место новому разочарованию. Шар был накрыт от посторонних взглядов, он лежал слишком далеко от кресла. Ульгит не могла воспользоваться им. От сознания беспомощности, от холода и усталости Ульгит поникла головой и тихонько заплакала. Арника молчала и негромко шмыгала носом. Видимо, тоже пыталась сдержать рыдания. В тишине слышен был только вой ветра в зимнем саду вокруг дома.
На окне вдруг заколыхались занавески и, громко хлопая крыльями, в кабинет влетела серая сова. На глазах изумленной Ульгит она сделала круг по комнате, облетев ее под самым потолком. Под взглядом ее круглых глаз Арника вдруг закрыла глаза и откинулась на спину, потеряв сознание или уснув. А сова, прежде, чем Ульгит успела испугаться, камнем упала на стол прямо к последнему уцелевшему шару. Чародейка подумала, что птица разобьет шар, но она только лишь подцепила когтями ткань, скрывавшую волшебный предмет, и исчезла на глазах. Должно быть, улетела так быстро, что Ульгит не успела этого разглядеть. Так или иначе, шар оказался свободен от скрывающего полога, Арника спала и не могла служить помехой. Можно было вызвать в шаре Эверонта и рассказать, что дело сделано. Ульгит долго смотрела на мерцающую поверхность сферы. В ее лазоревой глубине танцевали радужные блики света. Ульгит отчего-то вспомнились слова вёльвы о белом корабле, ожидающем на берегу Хрустальной гавани. Она вдруг ясно увидела, как трепещут на ветру его светлые, пронизанные солнцем паруса. Черное ожерелье Эверонта по-прежнему было у нее на шее. Оно было готово задушить при малейшем неповиновении воле хозяина. Но позвать на помощь не означало воспротивиться воле Эверонта, а Ульгит больше ничего и не могла сделать, пока на ней были волшебные веревки. Поэтому она посмотрела в шар и изо всех сил взмолилась:
