Мальчик зажёг фонарик и уже спокойно повёл лучом по земле, где в засохшей грязи валялись обломки разбитых приборов и всякие непонятные штуковины. Настолько непонятные, что невозможно было удержаться и не поднять кое-что. Вскоре карманы мальчика оттопырились и потяжелели.
Но разве он шёл за этим?
Он огибал одну груду за другой, а ничего не происходило. Не о чём будет даже рассказать. Ведь не расскажешь о том, как ты испугался луны. Или о том, как на тебя смотрел глаз кибера. Подумаешь, невидаль — кибер…
Поодаль на земле что-то блеснуло как тусклое зеркало. Лужа какой-то тёмной жидкости. На всякий случай мальчик потрогал браслет радиометра. Конечно, перед отправкой в пустыню активное горючее изымалось из двигателей. Но существует наведённая радиация, и какой-нибудь контур охлаждения вполне мог дать течь. Браслет, однако, был в полном порядке и тем не менее не подавал сигнала — значит, на землю стекла смазка или что-нибудь в этом роде.
Эх! Из десятка нелетающих кораблей можно было бы, пожалуй, собрать один летающий и, хотя до шестнадцатилетнего возраста пилотирование запрещено, чуточку, немножко, потихоньку, на холостой тяге… Но без горючего об этом не стоило и мечтать. Да и корабельные люки перед отправкой сюда задраивались.
Мальчик посветил вверх. Луч нырял в тёмные провалы, выхватывая сферические поверхности, сегменты в чешуйках окалины, изъязвлённые ребра, рваные сочленения опор, путаницу кабелей, а может быть, погнутых антенн. В шевелении причудливых теней искрами взблескивали кристаллы каких-то датчиков. Иногда удавалось разобрать полустёртые, будто опалённые, названия былых кораблей и ботов: «Астрагал», «Непобедимый», «Тихо Браге», «Медитатор». Все было ждущим переплавки хаосом.
В очередном тупичке мальчик обнаружил осевшую на груду покорёженного металла и все же стройную башню мезонатора. Корабль, выдвинув опоры, стоял на своём шатком постаменте и казался целёхоньким. В этом, впрочем, не было ничего удивительного: сюда попадали не только дряхлые, но и просто устарелые машины.
Мальчик обошёл мезонатор, глядя на башню со смешанным чувством уважения и жалости. Старьё, теперь такие уже не летают…
Внезапно он вздрогнул и чуть не выронил фонарик. Сам собой открылся люк корабля. Вниз, словно по волшебству, заскользила лифтовая площадка. Раскрыв рот, мальчик смотрел на все эти чудеса, и горы мёртвой техники вокруг на мгновение представились ему бастионами волшебного замка, где все только притворяется спящим.
