Подумать только, они победили на выборах в законодательное собрание в декабре 1991 года, уже пять лет прошло. В университете они стали косо на нас поглядывать. Еще бы: мы неверующие, неверные. Чуть позже надо будет выгнать нас, восстановить порядок и нравственность мусульманской нации. Убожество и бескультурье.
Они поломали столы, разбили доски, разорили аудитории, протестуя таким образом против отмены результатов голосования в январе 1992 года. Нам, чтобы в свою очередь протестовать, потребовалось все привести в порядок. Порядок и беспорядок — два равно страшных слова, альтернатива без выбора. А ведь все могло бы быть так просто.
Пассажиры, направляющиеся в Алжир, разместились на трех не удобных сиденьях — такими же уставлен весь зал. Перед ними громоздятся чемоданы, сумки и огромные тюки — их больше всего, набитые ослепительно яркими тряпками. Младенец криком подает о себе весть. Его пытаются успокоить, покачивая коляску. Дети постарше играют в салочки между рядами сидений. Самый маленький, с вечной соплей на верхней губе, с размаху шлепается на холодные плиты пола. Поднимается, не издав ни звука, голые колени в пыли. Снова бросается в погоню, время от времени оглашая зал воинственными индейскими воплями.
Переделывать мир. Зачем? Мы идем к кассе за билетами. Перед нами в очереди стоят студенты. До университета — пять динаров. «Два, пжалста».
— Пятерки как не бывало.
— Смотри! — толкает меня Мурад. — Это Рашид Хшиша.
Странно видеть нашего однокурсника здесь в этот утренний час. Я окликаю его сквозь толпу баранов в студенческой форме.
— Ты что тут делаешь?
— Авария, — отвечает мне эта скотина.
— У тебя же нет машины, — говорит Мурад.
— У меня нет конопли индийской, — ученым тоном изрекает Хшиша. — Авария с травкой, если тебе так больше нравится.
Я простодушно настаиваю:
— И как, нашел?
— Царство небесное открыто постоянно, — говорит Хшиша. — Там работают в три смены.
— Ты что, специально приехал с факультета? — спрашивает Мурад.
— Прибыл на такси, из мира знаний и науки — просто в мир. Так малые ручейки сливаются…
— Ладно, хватит! — говорю я, выведенный из себя.
— Похоже, наш друг изволил встать не с той ноги. С той ноги встать — далеко видать. Намотайте это себе на ус.
— А пошел ты к черту!
— Это уж по вашей части. Я политикой не занимаюсь.
Мурад согнулся пополам. Его любая чепуха может рассмешить. Рашид Хшиша и его приятель, Рыба, достают меня все сильней. Еще немного, и я им все выскажу в лицо. Таких паразитов поискать. Присасываются ко всем без разбора. Кто их последняя жертва? Сейф. Сейф раньше был студентом, а теперь работает в главном комиссариате Цирты. У него мускулы атлета, рыжие волосы; насилие вошло в его плоть и кровь. Он с наслаждением рассказывает о своих военных подвигах.
