Глухим лес назвали не потому, что он представлял собой непролазную кущу, просто там, на десятки верст, не встретишь ни одного разумного существа. Разумная и неразумная нежить не в счет. Мало кто возвращался из этого леса, и все они были белы, как лунь. Что с ними случилось, никто так и не рассказал. Хотя ходили слухи, будто смельчаки просто на выходе из леса наткнулись на племя диких степных орков. Тут уж есть, чему пугаться: зеленые чудища в полтора человеческих роста, с ног до головы обмазанные грязью и обвешанные разнокалиберными костями, в основном животного происхождения, но кто ж об этом знает.
Воздух был свеж и приятен. Мне было непонятно, почему все так упорно игнорировали это благодатное место. Елочки и сосенки вскоре сменились осинами и березами, но лес не спешил сменяться буреломом, что не могло не радовать.
— Ну, может, все-таки прокатишься? — захныкал Кира. — Мне бы с седоком потренироваться летать.
— Сколько деревьев ты уже лбом сосчитал?
— Сорок девять, — гордо сообщил летун.
— Знаешь, я бы не хотела, чтобы твое юбилейное пятидесятое дерево стало для меня последним… Осторожно!
БУММММ!
Опоздала. А вот и первый дуб на пути — для Киры 'на пути' в прямом смысле. От такого шлепка у меня заложило уши. Раньше конь учился лавировать между деревьев в отдалении, и до меня доносилось лишь слабое потрескивание веток. Теперь-то я поняла, что это были вовсе не ветки, а стволы. Вот погоне хорошо было бы — знай, иди себе по просеке. Дуб спасли только его габариты. На вид ему была не одна сотня лет, а шириной он был в три обхвата. После Кириного неудавшегося маневра дерево изрядно покосилось, но выстояло.
Кое-как сведя разбежавшиеся глаза на переносице, и глянув перед собой, конь спросил:
— А почему мы в дубовой роще?
— Ты жив? — спросила я, щелкая пальцами перед его мордой. — А еще мне предлагал прокатиться. Сейчас бы вместе бабочек ловили в дубовой роще. Пошли. Я дотемна хотела к реке выйти.
Кира потряс головой, неуверенно приподнялся и, уже без выкрутасов, пошел рядом.
До реки мы добрались засветло, так что времени хватило даже на ловлю ужина. У нас как раз закончились и хлеб, и вода. Рыба в реке Кипе была крупная и непуганая. Кира набрал в лесу каких-то поганок (если завтра проснусь, значит, были съедобные) и уверял меня, что ядом от них не пахнет. У него якобы нюх теперь острее собачьего. Из рыбы с грибами вышел чудный суп. Чтобы он не был совсем пресным, я покидала туда немного приятно пахнущей травки.
