— Дети мои, будьте осторожны. В лесу могут напасть на вас всевозможные свирепые звери — единороги, медведи и даже дикие кабаны.
Амальфея Никитишна ничего не говорила, потому что весь день спала в носилках и только просыпалась покушать.
Вот они сажали на кулак соколов, кликали борзых псов и скакали в глубь леса развлечься — поохотиться.
Уж так хотелось бы увидеть единорога, у него посреди лба витой острый рог. Но единорог им ни разу не попался, а всё больше зайцы да белки и один раз лиса. Уж она водила-водила их, завела в бурелом, а сама пропала.
Ах как было весело! На ночь слуги ставили шёлковые шатры, и Анна Ярославна с Аниской лежали рядышком на пуховике и слушали, как ручей шумит и сова ухает.
Аниска шептала:
— А вдруг леший придёт и украдёт нас? Ты не боишься?
Анна Ярославна дёргала плечиком и отвечала:
— Вот ещё! Стану я всякого лешего пугаться!
Сова ухала: «Угу! Угу! Я ваш сон берегу. Спите сладко, просыпайтесь весело».
Ах весело, весело, как весело было!
Днём, когда наступала самая жаркая пора, выбирали тенистое местечко, слуги расстилали на траве скатерть, ставили на неё чашки и миски и серебряные кубки. Анна Ярославна с Аниской и молодые рыцари садились вокруг на шёлковых подушках. Поодаль повара разводили костёр, и комары пугались дыма и все улетали. А поварята несли на больших блюдах жареных гусей-тетеревей и всякие закуски.
Вот как-то сидят они в полдень, пьют и едят, и молодые рыцари наперебой смешат Анну Ярославну с Аниской. И епископ тоже шутки шутит. А Амальфея Никитишна на каж слово удивляется, кивает головой и говорит:
— Вуй, вуй. Нон, нон, — это по-французски значит да и нет.
И вдруг в кустах треск. Трещат кусты, гнутся, раздви гаются, и оттуда выходит огромный дикий кабан. Чёрная щетина у него на спине встала дыбом. Из пасти торчат два длинных острых клыка. Морда свирепая. Злобные глазки кровью налитые. Такой огромный — весь мир застлал. Ничего за ним не видно — ни неба, ни леса. Один кабан, дикий кабан-кабанище. И идёт этот ужасный кабан прямо на Анну Ярославну. Анна Ярославна завизжала и упала в обморок. Молодые рыцари все повскакали, в кусты кинулись, впопыхах епископа сбили с ног. Амальфея Никитишна ползёт на карачках, верещит:
— Вуй-вуй-вуй!
Аниска глядит, ужасается:
— Ой, сейчас он её насквозь проткнёт. Была Анна Ярославна, и нет её. Была, а сейчас не будет.
А страшный, дикий кабан уж совсем близко, ступает копытами на скатерть и прямо идёт на бесчувственную Анну Ярославну.
