Поэтому Москва и стремится сейчас форсировать отношения и связи со странами постсоветского пространства. И для этого, например, идет на огромные экономические издержки, чтобы восстановить особые отношения с Киевом.
При этом Путин ясно отдает себе отчет в том, что главнейшая цель Вашингтона (вне зависимости, какая администрация находится в данный момент у власти) в отношении Москвы заключается в том, чтобы не допустить воссоздания "Большой России". И в этом смысле военная база США в Манасе — это символ решимости американцев не допустить ревизии своей геополитической победы.
Другая важнейшая задача для Москвы в Центральной Азии заключается в том, чтобы остановить героиновый поток в Россию, от которого ежегодно погибают свыше тридцати тысяч российских граждан в самом расцвете сил. Причем этот наркопоток еще и стимулирует в стране коррупцию на тех уровнях, которые Кремлю вообще невозможно контролировать. Решить проблему через установление контроля только над внутренними рынками сбыта героина, как показывает практика, неэффективно. Нужна выработка специальной и долгосрочной стратегии в отношении основного места производства опиатов (значит, надо будет договариваться с талибами) и основных путей наркотранзита (Киргизия и Таджикистан).
Но для этого в качестве партнера нужны сильное государство в Киргизии и некая совместная программа по борьбе с наркотиками. Но любая национальная наркомафия, и киргизская не исключение, заинтересована в том, чтобы государство было слабым и управляемым. Парламентская республика в Киргизии, которую предусматривает проект новой конституции, никогда, по определению, не будет в условиях клановой структуры общества ни сильным, ни эффективным.
Кроме того, многих политиков, которые вошли в состав временного правительства, нельзя назвать пророссийскими. Кто-то из них связан серьезными обязательствами с наркоструктурами, кто-то смотрит на США, кто-то кивает на Пекин. Как они будут договариваться и делить лакомые государственные должности — никто не знает. Скорее всего, и они сами.
Но самое главное — среди них нет действительно сильных, харизматических лидеров, которые в первую очередь и нужны в критический, кризисный период.
Сейчас все политические элиты постсоветских республик в Средней Азии внимательно и настороженно наблюдают, что будет делать Россия в Киргизии, есть ли у нее действительно новые идеи. В той или иной степени киргизские проблемы характерны для всех среднеазиатских государств. Если киргизская нестабильность будет усиливаться, то в первую очередь это затронет Узбекистан и Таджикистан.
