- Вы, Антон Антонович, говорите такое... Будто мы все сволочи, обиделся Андрей.
- Ты не лезь в бутылку. Мы ведь не себе амбар строим.
- И мы тоже. И вообще, худо кроме себя честных людей не видеть! - зло бросил Андрей.
Лихарь схватил его за плечи и, глядя пристально, глаза в глаза, спросил:
- Это ты правду говоришь?.. Или так, из книжки... А?
Андрею вдруг стало зябко от неморгающих, в упор на него смотрящих глаз, и он вздрогнул, но сказал твердо, отвечая не столько Лихарю, сколько себе:
- Да, правду.
- Ну, спасибо, - распрямился Лихарь. - Верю, - подчеркнул он. Выздоравливай, - и пошел к двери, но, уже ступив на порог, остановился, повернулся к Андрею, сказал:
- Старею я, брат. Старею... Веришь ли, раньше человека с одного взгляда видел. Не знаю... А сейчас... Старею. А может, люди другие пошли. Непрозрачные насквозь. - И ушел.
Григорий забежал на минуту.
- Не умер еще? - спросил он.
- Живу.
- Вызвали участкового. Приедет. Но как будет искать... Ты ничего не вспомнил?
- Чего я могу вспомнить? Если бы узнал кого или услышал, так вчера сказал.
- Народу было много в поселке. Воскресенье. Ребята приезжали из Комсомольского. Ленинградцы со своей базы приезжали. Буровики были. Так что... Все ясно?
- Как белый день.
- Тогда сиди. Я в бега.
Следующим посетителем был Степан. Он в комнату заглянул, спросил: "Туточки?", а потом долго отскребывал сапоги у вагончика. Андрей ему крикнул: "Брось вылизывать!".
- А как же, - вошел наконец Степан. - У вас бабов нету, чистоту наводить. Моя жинка всегда меня гоняет. Скидай, говорит, сапоги у коридорчике. А у меня они тесные. Я говорю ей, на руках лучше буду ходить, чем скидать их каждую минуту.
Степан внимательно оглядел Андрея, спросил:
- Ничего не поврежденное внутри? Не отбили?
- Вроде нет.
- Тогда ничего. Нашему брату по молодости достается. На меня как жинка зарыпит, я ей всегда говорю: сколько я за тебя, пока ухажером был, чубуков принял, тебе за жизнь не рассчитаться.
Степан сегодня был выбрит. И потому еще более веснушчат. Светло белели стриженные затылок и виски.
- Я в отгуле, - сказал он. - Рождение вчера праздновал. Еще в субботу сказал, что понедельник отгуляю. Подлечусь. Чего на похмелье выходить?! Тут тебе жинка вареников прислала, - развязал он объемистый белый мешок. - Я их у полотенчик замотал, чтоб горячие были. Поешь. Я как по общагам жил, помню. Тушенка да тушенка, да каша-концентрат. А это с вишни вареники. У прошлом году в отпуске закрутили. Боле сотни банок. Контейнер брали, сюда везли.
