Электрический звонок, проведенный в соседний полицейский участок, почти повсеместно фигурирует в повествованиях о Редле; упоминает о нем и Урбанский, но у него звонок был проведен всего лишь в соседнее помещение Почтамта, где и дежурили сыщики.[208]
Нет, однако, этого пресловутого звонка у Ронге, написавшего, как уже было процитировано, лишь о наблюдении за почтовым окошком для выдачи корреспонденции до востребования.
Роуэн продолжает:
«Минул март, затем апрель, однако письма никто не спрашивал. Но на восемьдесят третий день ожидания звонок, наконец, ожил. Это было в субботу, 24 мая, пополудни. Одного из детективов в этот момент в комнате не было, другой мыл руки. И все же через две минуты они бегом отправились в почтамт, пересекая переулок Постгассе.
Почтовый чиновник сказал, что они опоздали, так как получатель писем уже ушел, свернув налево».[209]
А могло ли быть по-другому, если нужно было успеть среагировать, выскочить наружу, а затем уже среди людей, еще находившихся на Почтамте или уже вышедших оттуда, сразу правильно опознать лицо, только что получившее письмо-ловушку?
Ясно, что такое было невозможно даже и без того, чтобы одного сыщика в комнате не было, другой мыл руки или же, как рассказано у Цвейга, пил пиво!
И куда это налево? Как это мог проследить почтовый служащий, сидящий на своем рабочем месте? Сам, что ли, кинулся вдогонку за получателем?
Схватить получателя или начать следить за ним можно было лишь находясь непосредственно рядом — в зале для публики, куда выходят окошки для обслуживания посетителей, то есть тогда, когда преследуемый еще только получал письмо.
Так оно, на самом деле, и происходило — об этом и рассказывала репортерам упомянутая почтовая служащая, взволнованная столь непривычным интересом к ее собственной персоне.
Подошедший к окошку незнакомец протянул к ней лист бумаги, на котором было написано: «Никон Ницетас».
В соответствии с полученной инструкцией она постаралась привлечь к этому внимание окружающих:
— Никон Ницетас? — переспросила она громко.
Вопрос был вроде бы оправдан желанием правильно удостовериться в написании нетипичного для Австрии имени. Но, поскольку на бумажке все было ясно написано, то фактически никакого уточнения и не требовалось — и незнакомец ничего в ответ не сказал, явно не желая продолжать диалог. Ей оставалось приступить к поиску требуемой корреспонденции на соответствующих полочках «до востребования». Она занималась этим по возможности долго, но, в конце концов, протянула получателю найденные письма — артиклем в немецком тексте подчеркнуто множественное число! Клиент расписался на формуляре о получении — и покинул почтамт.
