Только вот пара вопросов накопилась к вышеупомянутому Гарри Семёновичу. Какого чёрта было так долго тянуть? А вдруг у человека сердце элементарно остановилось бы? Что вы там себе думали? А может быть, просто не знали, как идейку подкинуть Андрею Валентиновичу? И если бы не ваш друг в ресторане с жизнеутверждающим вопросом «Кого хороним?», вы бы так ничего и не придумали? А, Гарри Семёнович?
Тут он, понятное дело, начинал махать руками, опрокидывать столик, возмущаться и утверждать, что главное — результат. А в доказательство совал мне мобильник и требовал позвонить в реанимацию, дабы лично убедиться. В результате совершения двух дюжин звонков я убедился в следующем:
а) состояние больного в восьмой палате стабилизировалось, его жизни ничего не угрожает;
б) медсестричка с приятным голосом — довольно крупная чернявая девица с ненавистным для меня именем Лариса;
в) нечего сюда звонить через каждые пять минут если что, они сами позвонят.
Вот поэтому-то с утра все были довольные и счастливые и разбежались на работы при первой же возможности.
Кроме меня, разумеется. Кстати, я впервые задумался над тем, что меня кормят, поят и воспитывают уже черт-те сколько времени. И все за чужие деньги (за Гариковы, за чьи же ещё?!) Пора бы заняться чем-нибудь общественно полезным.
Тот же Гарик — если это не ложная память — вчера в такси звал меня работать к нему. И предлагал какие-то офигенные деньги. Хорошо, что сегодня мы оба не помним суммы, иначе вся прибыль казино «Жар-птица» уходила бы на мои накладные расходы.
Попредававшись благородным корыстным размышлениям и вымыв посуду (интересно, обычно Гарик сам моет, или к нему приходит прислуга?), я решил в одиночку досмотреть историческую кассету.
На сей раз я с комфортом развалился в уютном кресле, со стаканом сока в руке и пачкой чипсов на столике — пусть Гарик потом вычитает из моей зарплаты. Отмотал чуть назад и нажал «Play»
Так, слишком далеко отмотал. Вот здесь. «Зеро». Ставка на красное.
Выпадает чёрное, и в рядах противника — лёгкое, но всеобщее замешательство. Не волнуется только сам «топор». Или умело делает вид. Ещё раз прокручиваю. Ещё раз. Глядите-ка, ещё один хладнокровный! Тот самый мужик непонятного предназначения! Больше скажу - вид у мужика довольный. Хотя с этими камерами слежения нуль чего рассмотришь. Но первое движение — оживление. Потом замирает, как коршун, и начинает шарить орлиным взором. Понятное дело, надо же вычислить, кто тут безобразничает.
