Оба наших персонажа явно предпочитали орех: вся мебель у них, за редчайшим исключением – у кого шкафчик, у кого сундук, была из этого приятного на вид, нежного на ощупь и – скажем уж все до конца – типично буржуазного дерева. Итак, ореховые кровати – все, кроме одной у Байёля, одинаковые: с низкими столбиками, массивные, без какой-либо резьбы; каждая с несколькими тяжелыми соломенными тюфяками, поверх которых уложены нормальные матрасы; все накрыты пестрой полосатой тканью, где белое перемежалось с красным или зеленым; занавески балдахинов – чаще всего из опять же красной, зеленой, иногда – серой саржи, обильно украшенной позументом, тесьмой, бахромой из шелка. Самая красивая из всех у Фаволя была задрапирована дамастом пополам с красным атласом, подхваченным бантами черного вышитого бархата, а у Байёля – тяжелым ярко-алым шелком с тканой бахромой и шелковыми же пуговицами[71].
Комнаты, весь центр которых занимали эти самые громоздкие кровати, были, по обычаю той эпохи, битком набиты совершенно разнородной мебелью, которая сильно затрудняла передвижение. В спальне мадам де Фаволь стояли два стола, двенадцать стульев такой формы, чтобы удобно было поместиться в юбке с фижмами, покрытых вышитыми мелким стежком ковриками, простая банкетка, две скамьи и немецкий кабинет, – похоже, этой даме доставляло удовольствие жить словно посреди мебельного склада. Но и ее супругу, видимо, не меньше: опять же, кроме кровати и неизвестно зачем нужной здесь кушетки, у него в спальне помещались четырнадцать стульев, три кресла, буфет и громадный сундук, – как тут не подумать, что и он наслаждался преодолением чисто физических трудностей. Восемь табуретов, семь стульев, большая квадратная подушка для сидения, стол, немецкий кабинет – с одной стороны, дюжина разнообразных мест для сидения, два стола, еще один немецкий кабинет, несгораемый шкаф – с другой, – все это делало в равной степени невозможными для нормальной жизни комнаты господина и госпожи де Байёль.
Можно предположить, что и Фаволи, и Байёли были людьми весьма общительными, иначе зачем им столько стульев, табуретов, скамеек и прочего добра того же рода? Вероятно, все-таки нужны они были для того, чтобы рассаживать многочисленных друзей. Месье де Байёль, наверное, любил разговоры, в которых серьезные темы чередовались с шутками и остротами. Он являлся человеком образованным, находил удовольствие в чтении античных авторов. В его библиотеке насчитывалось всего около сорока книг, но зато – как они были отобраны! Среди прочих любопытное издание Тита Ливия, Плутарх по-гречески и на латыни, Вергилий ин-фолио, «Хроники» Фруассара, произведения фламандского гуманиста Липса, исторические и правоведческие работы, сборники ордонансов… А вот у Фаволя обнаружены лишь «Жития святых»…
