Единственное, что уловил вездесущий Клаудио, в этом бурном разговоре не единожды упоминалось имя брата Камилы. С чего бы это?.. Камила возмущалась и отношением Антонио к Ракель, но, опасаясь гнева брата, – тот не терпел, когда родственники вмешивались в его дела, молчала. Однако не преминула сделать выговор Ракель, когда они остались наедине.
– Ты влезла туда, где не место таким, как ты! Насколько я знаю, брат подарил тебе несколько платьев, но ты, вижу, предпочитаешь ходить одетой как прислуга, тебе так больше нравится?
– Да! – гневно выпалила Ракель, ненавидяще глядя на сестру Антонио. – Не лезь не в свои дела! Это моя одежда, я заработала ее своим трудом!
– Уж не на улице ли? – ехидно посмотрела Камила. – Ты ведь там и с Антонио познакомилась…
Этого Ракель уже не стерпела. Звонкая пощечина была ответом на гнусное оскорбление. Теперь, конечно, она все расскажет брату, в этом Ракель была абсолютно уверена. Но не предполагала, какие темные силы разбудила она в душе миловидной женщины, какие неприятности и потрясения навлекла на свою голову этой пощечиной.
Но разве всегда суждено нам предположить, к чему приведет тот или иной наш поступок, совершенный в порыве гнева или отчаяния? Да если бы мы даже и догадывались, остановило бы нас внутреннее предчувствие?.. Наверное, нет. Потому что в эти роковые минуты натурами сильными и эмоциональными, какой и была Ракель, всегда руководит чувство.
Камила не успела выплеснуть Антонио все, накопившееся за эти дни негодование: внезапно Ракель и Антонио улетели утренним рейсом в Гвадалахару – гостиница была заказана за пять минут до отъезда. Никто не знал, какие обстоятельства вызвали столь поспешный отъезд – ни сеньора Ломбарде, ни Макс, ни Марта. Только видела Виктория, как потемнело лицо Макса, когда он расспрашивал ее, чем вызван столь поспешный вояж, какие там дела у брата. Она, в свою очередь пыталась узнать, чем встревожил этот отъезд Макса, такого нервного, вспыльчивого в последнее время. Но сын, небрежно ответив, что с ним все в порядке, вышел из дома.
Когда они вошли в квартиру сеньора Даниэля Саманьего, их встретила тишина: хозяин отсутствовал. Это встревожило Ракель, но она старалась не подать вида, мало ли куда мог выйти отец… Первое, что бросилось в глаза Антонио, фотография его и Ракель.
– Когда это мы снимались, ты не помнишь? – Он пристально посмотрел на жену.
– Нет, Антонио, не помню, – спокойно ответила Ракель.
– А еще у тебя есть такой снимок?
