Сначала вся компания прогулялась по саду в странной надежде обнаружить еще какие-нибудь следы ночного происшествия. Ничего, разумеется, найти не удалось, кроме насыщенной влагой земли и до блеска отмытых деревьев. Тогда все отправились за ворота и обошли вокруг дома. Снова искали следы злоумышленника, но уже не так активно, а, скорее, дурачась. И уже потом кто-то подал идею сходить посмотреть на кладбище – из-за чего, мол, весь сыр-бор разгорелся.
Гурову показалось, что это не самая удачная мысль. Владик, которому хотелось еще выпить, тоже был против. Женщины и Щеглов держались индифферентно. Но вот сам хозяин, его друг Водянкин и красавчик Волин идеей загорелись. Естественно, последнее слово осталось за юбиляром. Решили, что далеко заходить не будут, хотя Булавин заявил, что давно мечтает облазить кладбище вдоль и поперек. Он утверждал, что столь живописных уголков и столь глубоко философских пейзажей, как на этом кладбище, нет нигде в мире. Только недостаток времени не дает заняться ему изучением этого мира вплотную, но он хочет исправить это прямо сейчас. Жена Ирина рассудительно заметила, что кладбище никуда убежать не может, а лазить по нему вдоль и поперек после дождя – значит вредить здоровью. На это красавчик Волин ответил, что все кладбище им, конечно, не обойти, да и смысла в этом нет, а можно пройтись только по ближайшим аллеям, которые заросли еще не так сильно, посмотреть на могилы, а если ничего интересно не обнаружится, то просто вернуться домой – и все.
Пошли дальше, естественным образом разделившись на группы. Впереди Булавин с женой и Водянкиным. Тут же рядом с ними вертелся Волин. Во второй группе шли Гуров с Марией и Щеглов. А позади в полном унынии плелся Владик, который сильно хотел выпить и совсем не хотел на кладбище. Он с тоской оглядывался на дом и что-то все время бормотал себе под нос.
Водянкин и Булавин с большим энтузиазмом взялись за осмотр могил. Едва попав на печальные аллеи, они принялись читать одну за другой надписи на камнях, сопровождая чтение комментариями, которые были понятны только им двоим. Гуров был несколько удивлен таким интересом художника к столь печальной теме. Его старинный приятель Водянкин тоже буквально пришел в раж и бегал от могилы к могиле, как мальчишка. Волосы у него растрепались, на лбу выступила испарина, но он пребывал в отличном настроении и читал эпитафии на камнях с огромным увлечением. Всем остальным это хождение по кладбищу надоело очень быстро. Действительно, под ногами было еще сыровато, среди неухоженных зарослей царила духота, да и могилы особого интереса не вызывали. Если кто-то и рассчитывал на что-то необычное, то довольно быстро понял свою ошибку. Поняли ее, в конце концов, и Булавин с Водянкиным. Неожиданно они остановились, посмотрели друг на друга и как-то особенно рассмеялись.
