И великан покачал головой, удивляясь, что после стольких лет вольных странствий, кажется, начинает пускать где-то корни.
Джерин так до сих пор и не выяснил, из каких земель он родом. Вэн никогда не рассказывал о своей родине, хотя в его арсенале имелось бесчисленное множество историй о тех местах, где он побывал. Но уж элабонцем он точно не был. Прекрасным представителем этой породы являлся сам Джерин. Смуглый, длинноносый, с вытянутым лицом, карими глазами, черноволосый и чернобородый (местами, правда, уже с серебром седины).
Вэн, напротив, был светловолосым и белокожим, хотя загар к нему приставал. Цвет его яркой бороды балансировал где-то между желтым и оранжевым. Короткий и некогда прямой нос несколько портил заработанный много лет назад шрам, а в ярко-голубых глазах обычно светилось озорное лукавство. Женщины находили его восхитительным и неотразимым. Но не всегда. Иногда и наоборот.
— Дайте мне бросить кости! — пищал в стороне Дарен. — Дайте!
Вэн рассмеялся, услышав эти слова.
— Может, мы сами бросим кости ближе к вечеру, а, капитан? Посмотрим, кто отправится ночью к Фанд?
— Не так громко, — шикнул на него Джерин и оглянулся, дабы убедиться, что их общая пассия не слышит. — Нам обоим не поздоровится, если она узнает, как мы делаем. Это все нрав трокмэ. — Он покачал головой.
Вэн рассмеялся еще громче.
— По крайней мере с этой девонькой не соскучишься. Наверное, поэтому я всегда к ней возвращаюсь.
— После каждой очередной, ты хочешь сказать. Иногда мне кажется, что под этими замечательными доспехами скрывается настоящий козел, а не мужчина, — сказал Джерин.
Хотя сам Вэн и осел на одном месте, его любвеобилие, подобно птицам, не знало границ.
— Ну а ты что? — спросил здоровяк. — Если тебя не устраивает ее нрав, почему ты не посадишь ее на плот и не отправишь обратно через Ниффет восвояси?
— Даяус свидетель, я не раз думал об этом, — признался Джерин.
После ухода Элис он чуть было не дал зарок не знаться с женщинами вообще. Но что бы там ни говорил рассудок, тело считает по-своему. Он печально рассмеялся.
— Если бы один из нас действительно в нее втюрился, нам было бы сложно оставаться друзьями.
— Нет, капитан, — возразил Вэн. — Если бы один из нас в нее втюрился, другой сказал бы: она твоя. А вот если бы мы оба…
— Сдаюсь, — перебил Джерин и раздраженно поддел ногой очередной ком земли.
Ему не нравилось, когда над ним брали верх. Даже в таких мелочах. Но если не допускать, что доводы противника могут оказаться убедительнее твоих, зачем тогда вообще спорить?
