До таких степеней, что даже стали слышимы снова духи,
Отелились коровы псами, и рабы возжелали власти,
Идеи, что толпы водили в драку, сегодня – больные старухи,
Мир кроят по живому, и очевидно, что это не все напасти.
Император, пора бы снова успокоить подданных делом,
Ни испытанной плетью, ни хитрым словом или обманом.
Твой сенат торгует империи в клетку запертым телом,
Торгует марьей морей, и руд, и весей, и в придачу еще иваном.
Император, смотри, однако, в крови и хаосе топят землю,
И, может статься, после потопа не будет места для твоего народа,
Беспомощность в эту снова римскую пору не только я не приемлю,
Построй ковчег, снабди его хлебом и солью, заклинает сама природа.
15 апреля 2004
* * *
Я выменял молчание на сон
И спрятал мену от недобрых глаз.
И вот уже немолодой Ясон
Везет куда-то осторожно нас.
Мелькают, как и должно, города.
И лица собираются в лицо.
Венеции холодная вода.
Гостиницы открытое крыльцо.
Собака у крыльца на мостовой.
Мозаика, немытая века.
Деревья с облетающей листвой,
Как будто со страниц черновика.
Все тот же бред, как будто никогда
Я с ноты до не попаду на ре.
От всех времен ни звука, ни следа.
Тире и точки. Точки и тире.
18 апреля 2004
* * *
Скоро лето в зеленом Мценске,
Пыль на окнах серым-сера,
Ну а в нашем престольном Энске
Покрупнее идет игра.
Лезут в гору цены на волю
И, конечно, – на кров и чин.
И еще на звездную долю
Самых мизерных величин.
По булыжникам мчаться тряско.
Вереницы закрытых лиц.
Кучер. Барин. Эскорт. Коляска.
И сограждане, павшие ниц.
Я в последнем ряду направо,
Я из мценской серой пыли.
До чего ты дошла, держава,
Украшение всей земли.
Из тебя режут жирные доли,
На столы, отрубив, меча.
А знавала и первые роли.
И кормилась не раз с меча.
Или все, что дано, – совершила?
И уснула, сопя во сне.
Не торжественно и бескрыло.
Как и должно земной стране.
18 апреля 2004
