Играет на дудке молитву калека,
Стирая со лба выступающий пот.
И вторят игре инвалиды во фраке,
И дождь барабанит, и плачет дитя,
А звезды сияют привычно во мраке,
Оркестру уродов исправно светя.
И мне среди них уготовано место
В последнем ряду, у гитарной струны,
В составе больного чудного оркестра,
Среди уцелевшей случайно страны.
Я в такт и усердно бренчу понемногу
В немые срока, что отпущены мне.
И звуки лицом запрокинуты к Богу,
Поляви – в бреду и поляви – во сне.
23 мая 2009
* * *
Я живу в нарисованной клетке,
Жизнь затворника праздно веду.
Попугай суетится на ветке
По прозванью «седой какаду».
А ночами обычно скучаю,
Пью «Шане» у живого огня,
Какаду королем величаю
В ожидании Судного дня.
За окном – то война, то разруха,
То стихии небесной бои,
Да едва уловимый для слуха
Легкий шорох тяжелой хвои.
Да горит еле видно лампада
На краю полусомкнутых век,
Да еще на картине Гренада
Украшает собою ночлег.
Да собака скулит у порога,
Торопя неизбежный рассвет.
И далеко-далече до Бога,
Как до смерти – в четырнадцать лет.
24 июня 2009
* * *
Слава Богу, встает трава,
Слава Богу, деревья стойки,
Жизнь мучительна и не мертва
От рассвета до поздней койки.
Душу ранят уже не дела,
Не слова, не звонки, не жесты.
Не судьба, что была и сплыла
В белом платье вдовы-невесты.
Разложу на столе дома,
Страны счастья и реки боли.
Посхожу, как всегда, с ума
В не моей, но привычной роли.
Посажу наобум цветы —
Ветку розы и каплю моху.
Хорошо, что моложе ты
На одну не мою эпоху.
Разливаю по чашкам чай.
Кто ты есть и откуда родом?
Ах, как пахнет у ног молочай
Вечной свадьбой и ранним медом.
9 июля 2009
* * *
Цветы сирени высохли давно,
И дятел спит с открытыми глазами,
И жизни домотканое сукно
Как знамя развевается над нами.
Устав забот затвержен наизусть,
Душа разъята на четыре части,
Напиток терпкий – музыка и грусть —
Давно сильней и разума, и страсти.
Вот замер звук, вот вздрогнула струна,
И чей-то зов сквозь шорохи и вздохи.
