— Слушайте мое решение. Пусть старый Клеменс со своими тремя колченогими лучниками спокойно приходит. И на этот раз я расквашу ему нос у стен замка Зассенберг! С сегодняшнего дня мы начнем вооружаться для борьбы. И его осада, сколько бы дней она ни длилась, не должна волновать жителей Зассенберга. — Отец наклонился вперед, чтобы увидеть меня. — Так. А твой конюх, который хорошо ориентируется в Хаймбахе, и еще несколько человек поскачут туда снова и попытаются разведать еще какие-либо военные тайны.
— Но, отец, это же очень опасно! — В волнении я мяла в руках край скатерти. — Ведь они его обязательно узнают — ты не можешь так поступить!
Он медленно повернул голову и взглянул на меня. Глаза его превратились в узкие щелки.
— Моя дорогая, ты нашла занятие тому, кому мы дали приют под своей крышей. И ты же сама не стала придерживаться нашей договоренности.
— Я лишь попыталась, отец.
— В конце концов, раб принадлежит мне. Я могу сделать с ним все, что мне только заблагорассудится. И я больше не потерплю того, что он подвергает опасности жизнь моей дочери!
— Но ведь он…
Движением руки он сделал мне знак замолчать.
— Он заслужил того, чтобы его убили. Но, как оказалось, мы можем использовать его в своих целях еще раз. Я убежден, моя дорогая, что мужик должен теперь заслужить право на жизнь. Если он достойно выполнит поручение, может, я и сменю гнев на милость, а если не справится, тогда пусть его участью займется Всевышний. Все в его власти. Я нахожу это решение привлекательным. — Слуга пододвинул ему кресло. Отец с усмешкой триумфатора на лице медленно опустился в него. — Вот и посмотрим, действительно ли парень столь прилежен, как хочет убедить нас в этом моя дочь.
Я судорожно вцепилась в подлокотники моего стула, мою спину окатил холодный пот. В этих последних словах отец признался в своем предательстве. Он захотел наконец-то разделаться с чужеземцем. И возможность подвернулась — великолепная, так как неузнанным проскакать по Хаймбаху Гансу уж точно не удастся: слишком много людей его сегодня видели. Его поймают и в тот же день повесят как беглого раба.
То была злая игра с интригой в духе моего отца. Он хотел отобрать у меня моего слугу, преднамеренно послать его на верную смерть. Бог покарает его за этот поступок! Расстроенная, я пыталась отговорить отца от этой идеи, но он опять повернулся к своим гостям. По лицу аббата блуждала чуть заметная ухмылка, пропавшая сразу же, стоило ему заметить мой взгляд. Я почувствовала тревогу и напрочь забыла о еде.
