— Что такое лось?
— Он выглядит, как олень, но у него большие широкие, похожие на лопату и очень тяжелые рога. Он может быть агрессивным и может наброситься на человека, если почувствует, что на него охотятся. Но Зигрун ни капельки его не боялась. — Он печально улыбнулся. — Она была очень мужественной и красивой.
— Такой, как моя сестра? — бесцеремонно спросила Эмилия.
Глупая Эмилия! Ганс повернул голову и задумчиво посмотрел на нее.
— Возможно, — загадочно произнес он.
— Когда-нибудь ты возьмешь меня с собой в свою страну? Мне так хочется увидеть лося. Покажешь мне его?
Он осторожно накрыл ладонью ее пальцы.
— Когда солнце взойдет на Западе и твои щеки наконец порозовеют, meyja,[6] вот тогда я и покажу тебе лосей.
— Когда это будет, Ганс? — Эмилия закрыла глаза.
— Скоро, meyja, скоро.
Ганс убрал с ее лица прядь волос и поправил на ее голове венок, который они вместе сплели из маргариток. Мне бросилось в глаза то, что Ганс намотал на запястье кожаные путы, которые я порезала тогда в зале. Может, для того, чтобы никогда не забывать о дне своего порабощения?
Он оставался рядом с Эмилией даже тогда, когда она засыпала. Я боялась пошевелиться и, можно сказать, обрадовалась приходу Гизеллы, которая снова отправила его на конюшню. Улыбка моментально исчезла с его лица, когда он увидел меня у стены женской башни.
— Опять шпионите за мной, графиня?
— Что за ерунду ты говоришь моей сестре? Ты наверняка понимаешь…
— Да, я понимаю, — несдержанно оборвал он меня на полуслове. — Вы действительно считаете, что было бы лучше рассказывать умирающему ребенку истории про преисподнюю и чистилище?
Произнеся это, он ушел, оставив меня одну. Испуганно я смотрела ему вслед. И неожиданно почувствовала зависть к улыбке Эмилии, которая имела над Гансом такую силу.
Много я рассказал, но мало ты помнишь: друг тебя предал; вижу я меч прежнего друга, кровью покрыт он.
(Старшая Эдда. Речи Гримнира 52)
— Что за причуда — из-за дурацкого медового пирога скакать в это змеиное гнездо! Наверное, вы совсем сошли с ума! Будто на вашей кухне нет сладких блюд! — проворчал мой спутник-богатырь и добавил что-то на своем языке. Его лошадь беспокойно мотала головой, и хлопья пены разлетались во все стороны, когда Ганс с силой натягивал узду.
Разве я обязана отчитываться перед этим мужиком?
— Эмилия любит такой пирог. Господи, помилуй, я рада, что она вообще хоть что-то ест… но ты — ты совсем не думаешь и ничего не соображаешь своим варварским черепом!
