Кто-то засмеялся. У входа уже стояли стражники и наблюдали за происходящим с нескрываемым, всевозрастающим интересом. Служанки, украдкой хихикая, собрались вокруг клубка из человеческих тел, некоторые из них даже в моем присутствии осмеливались подзадоривать холопов. Я сжала кулаки и старалась сдержать наворачивающиеся слезы. Этот проклятый сброд, как же я всех их ненавидела! И тут к моим ногам подкатился какой-то предмет. Я подняла его и почти сразу же, испугавшись, выпустила из рук: на меня тупо уставился кровавый, зло горящий глаз! То был глаз приземистой, раскрашенной пеплом в черный цвет деревянной статуи из отполированной древесины фруктового дерева. Казалось, рожа в моей руке вибрирует от злобы, так же как и чужестранец, пытаясь сесть в пыль, чтобы обороняться против многочисленных нападающих, — она могла принадлежать только ему, и я быстро запихнула ее в карман моей тужурки. За это он ответит мне на несколько вопросов. Дерущиеся даже не заметили меня.
— Госпожа, держите, он поможет вам заставить себя уважать, — услышала я тихий голос рядом с собой. Господин Герхард стоял рядом и протягивал мне свой кожаный арапник. Я с благодарностью приняла его и изо всех сил со свистом ударила им о землю.
— Прекратить немедленно! Не сметь продолжать драку! — закричала я во весь голос.
В мгновение ока мои служанки исчезли в помещении кухни. Я продолжала щелкать хлыстом до тех пор, пока со всей силы не ударила одного из конюхов. Он закричал от боли, схватился за руку. Я ударила с еще большей злостью, без разбору, по копошившейся толпе дерущихся и попала одному прямо по лицу, разодрала кожу, рубаху, штаны. Брызнула кровь, конюх выругался, схватился за глаз и рухнул на землю. Другой хотел было броситься на арапник и на меня, но остальные не посмели сделать этого. Они поднимались, в смущении покидая место драки и вытирая лица. Ганс, кашляя, остался лежать на земле, трое находились рядом с ним, не подавая признаков жизни. Грязное месиво под ними было красно от крови.
— Приведите моего раба в порядок и доставьте ко мне в зал, — строго приказала я. — Другие пусть отправляются работать, быстро, пока я не передумала.
Недовольно бормоча себе под нос ругательства, конюхи потянулись к конюшням, а двое из них начали хлопотать вокруг лежащих на земле. Третий конюх потащил изувеченного раба, чтобы, обрызгав его ледяной водой, привести в чувство. Я вернула господину Герхарду арапник и скорчила гримасу. Он сочувственно поглядел на меня.
