Но несмотря на это, от меня не ускользнуло то, что возобновила работу палата парламента отца. Почти каждый день аббат Фулко приезжал на своем вороном скакуне во двор замка, где его ждал отец.
Они оба происходили из могущественного рода Зассенбергов и со временем скопили значительные состояния. В противоположность другим землевладельцам, они поняли, что намного выгоднее решать важные вопросы совместно, а не распылять свои силы и средства на бесконечные споры по поводу границ владений и урожаев. Примером этого необычного партнерства был патер Арнольд, наш капеллан — прежде он обретался в бенедиктинском монастыре. Арнольд был пастором в часовне замка и, значит, отвечал за спасение душ всех его обитателей. Отец построил часовню на собственные средства и мог настаивать на том, чтобы священнослужители действовали по его усмотрению. Ему больше не нужен был епископ, которого он то и дело ругал за куплю и продажу церковных должностей. Патер Арнольд был важной персоной в нашем замке. Он исполнял обязанности секретаря у моего неграмотного отца, духовника и посредника между замком и монастырем. Иногда — у меня складывалось такое впечатление — он вмешивался и в дела, которые его никоим образом не касались.
Как только аббат при встрече выпивал бокал вина, они с отцом спускались в глубокое подземелье и проводили там целые часы. Втайне я даже удивлялась, с каким интересом церковник наблюдал за всем, что происходило в темных застенках. Крики подвергаемых пыткам арестантов проникали из подземелья во двор замка и эхом отдавались в стенах. Сгорбившись, мимо проходили батрачки из деревни. Вечером они рассказывали дома об этих криках, и тогда вновь оживали зловещие истории о таинственном подземелье замка.
Каждый день слышала я крик, а иногда он преследовал меня до ночи. Как-то я украдкой остановилась рядом с одной из решеток, желая рассмотреть, что же они там, внизу, делают. Но услышала лишь неясное, хриплое бормотание да рассерженный голос отца, что-то приказывающего своему холопу. Аббата я не слышала вообще. Холодная дрожь прошла по моей спине, и я быстро ушла прочь.
То, что они хотели под пытками узнать у заключенного, казалось, им не удавалось. Отец гневался, так как не получал того, что хотел. Он носился по замку как разъяренный бык, даже любой паук на стене вызывал у него жуткое раздражение, так, что мы, насколько это было возможно, старались не попадаться ему на глаза. Его отвратительное настроение испортило всем нам рождественский праздник, несмотря на то что мы старались сделать его добрым и веселым. Придуманная мною трапеза из шести блюд, среди которых были и олень, и рыба с миндальной начинкой под соусом из сливы и корицы, удалась на славу, вино было охлаждено до нужной температуры и приправлено нежнейшими пряностями. Слуги старались вовсю. Даже патер Арнольд при неожиданных встречах с отцом вел себя крайне осторожно, по всей видимости, опасаясь… за свое новое кресло, украшенное резьбой. Несколько лет назад отец в гневе разломал кресло с сидящим в нем священником — с тех пор патер Арнольд всегда относился к графу с подчеркнутым уважением.
