- И она сама этого хотела. Да что там говорить, мы просто обычные, озабоченные родители, не желающие отпускать от себя своего ребенка. Нашего любимого ребенка, Тенгель...
- Да. Ты была упряма в тот раз. Ты хотела иметь этого ребенка. Теперь я благодарен тебе за твое упрямство.
- Все покидают нас, Тенгель! Сначала Даг, потом Суль - но она-то вернется, я надеюсь, и вот теперь - Лив. С нами остался лишь Аре.
- Да. Он всегда будет с нами.
- Спасибо хоть за это.
- Нет ничего хуже, чем терять своих детей.
- Но мы их не теряем! Просто мы их долго не видим.
- Верно, - сказал Тенгель. - Линде-аллее стала частью их, частью, которую они несут с собой в мир. Они здесь, Силье. Их смех на ветру, шаги по полу... Они здесь, они наполняют собой дом и сад.
- Да. И я верю, что они были счастливы здесь.
- Несомненно!
Он обнял ее, они прижались друг к другу.
В доме в Осло погас свет. Лив лежала в постели, на плече Лаурентса. Он шептал ей на ухо нежные слова, осторожно ласкал ее тело.
Лив казалось, что она находится совсем в другом месте, что все это относится не к ней. Но она помнила слова Силье и обняла его. Его ласки становились все более настойчивыми, и вдруг у Лив возникло новое ощущение, сладкое тепло медленно поползло по ее телу. Она прижалась к нему.
- Лаурентс... - восторженно прошептала она ему на ухо.
Его руки замерли, в комнате стало совершенно тихо.
- Лежи спокойно, Лив, - приглушенно произнес он. - Не говори ничего и не двигайся. Жена должна противиться вожделению мужа. Он - охотник, она дичь.
Она попробовала возразить:
- Но я только хочу сказать, как много ты даешь мне, - обиженно произнесла она. - Моя любовь к тебе...
- Свою любовь ты можешь проявлять тысячью других способов, - оборвал он ее. - Посредством послушания. В любовном акте активную роль играет мужчина, женщина должна быть для него источником радости. Самой же ей не пристало выказывать свои чувства. Это подходит больше шлюхам и уличным девкам.
Лив уставилась в темноту своими большими, растерянными глазами. Она ничего не понимала, ей казалось, что все умерло в ней. Она вся словно оледенела и с чувством безграничного стыда приняла его вожделение, его ласки и его тело.
Когда же он, насытившись, уснул, наконец, рядом с ней, Лив лежала и тихо, беспомощно плакала.
Суль пришла вместе с таинственным Пребеном в маленький, ветхий дом на окраине Копенгагена. Ей удалось одеться так, что ни Даг, и никто другой в доме судьи не узнали ее.
- Весьма сомневаюсь, что они позволят тебе зайти туда, - с важной миной сказал Пребен. - Поэтому я прошу тебя, чтобы ты не нарушала их сакральной черной мессы своими светскими тривиальностями! Этим вечером с нами Сатана, запомни!
